Аксаков Иван Сергеевич
Римский вопрос как вопрос Итальянский

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Сочиненія И. С. Аксакова
   Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
   Изъ "Дня", "Москвы", "Руси" и другихъ изданій, и нѣкоторыя небывшія въ печати. 1860--1886
   Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
   
   

Римскій вопросъ какъ вопросъ Итальянскій.

"Москва", 12-го октября 1867 г.

   Событія въ Италіи властительно приковываютъ къ себѣ взоры Востока. Дрожатъ основы Латинскаго міра, его духовныя, историческія основы; встаетъ великій споръ,-- грозный, какъ Божій судъ, для римской церкви и папства. Не объ Италіи только споръ и не о Римѣ только какъ италіянской столицѣ, но о Римѣ какъ вѣроисповѣдномъ принципѣ европейскаго Запада, о Римѣ какъ столицѣ вселенной, какъ символѣ вселенскаго главенства папы, какъ живомъ воплощеніи идеи католицизма. Поэтому и римскій вопросъ -- будучи съ одной стороны вопросомъ мѣстнымъ и италіянскимъ, подлежащимъ, по праву, рѣшенію самой Италіи, а съ другой стороны -- вопросомъ общимъ латинской церкви, -- близокъ судьбамъ всего христіанскаго міра, слѣдовательно близокъ и православному Востоку, близокъ Россіи. Пробилъ ли уже часъ разрѣшенія, или же, устрашись разрѣшенія и его необъятныхъ послѣдствій, латинскій Западъ отсрочитъ его снова? снова ли невѣріе, вѣрующее въ силу лжи, и вѣра, не вѣрующая, въ духовную силу истины, вступятъ между собой въ постыдную сдѣлку и наложатъ на совѣсть цивилизованнаго Запада гнетъ новаго сознательнаго обмана?-- Не знаемъ; отвѣтить на эти запросы могутъ только событія, и вотъ почему извѣстія изъ Италіи полны теперь такой животрепещущей важности.
   Эти извѣстія, по крайней мѣрѣ въ томъ видѣ, какъ они переданы намъ телеграфомъ, склоняются, кажется, къ отвѣту, что часъ еще не пробилъ и что рѣшеніе задачи отложено. Если оно и отложено, то не надолго. Положеніе дѣлъ похоже на положеніе двухъ враждебныхъ становъ наканунѣ битвы, -- а потому и изученіе ихъ, такъ-сказать стратегическихъ, въ смыслѣ политическомъ и нравственномъ, позицій не можетъ не представлять высокаго интереса.
   Взглянемъ теперь на римскій вопросъ какъ на вопросъ италіянскій,-- съ той его стороны, съ которой готовится ему практическое рѣшеніе. Историческая идея, отживая свой вѣкъ, не можетъ умереть только отвлеченнымъ процессомъ сознанія; ей нуженъ для смерти также и внѣшній историческій процессъ, воплощенный въ явленіяхъ и фактахъ, со всею ихъ видимою историческою случайностью. Такимъ внѣшнимъ орудіемъ смерти для исторической идеи папства является теперь стремленіе Италіи къ политическому единству, -- стремленіе законное, истекающее изъ единства народнаго, основанное на возникшей недавно новой исторической идеѣ современнаго міра, идеѣ національности, но задержанное на пути своемъ останками свѣтской власти римскаго папы. Благодаря ли еще живучести этихъ останковъ, или силѣ, придаваемой имъ извнѣ,-- какъ бы то ни было, Италія, объединившаяся въ одно цѣлое съ юга и съ сѣвера, остается разровненною въ самомъ своемъ центрѣ. Между Неаполемъ и границей Тосканскою лежитъ пространство земли, гдѣ государемъ папа и главнымъ городомъ Римъ. Пока Италія распадалась на отдѣльныя независимыя государства разныхъ наименованій -- республики, герцогства, королевства, самостоятельные города, -- пока преобладалъ въ ней духъ розни -- муниципальной, областной, племенной и государственной,-- папское владычество въ такъ-называемой Церковной Области представлялось или вопросомъ всемірнымъ о свѣтской власти папы, или вопросомъ мѣстнымъ, областнымъ, но во всякомъ случаѣ не общимъ вопросомъ Италіи, ибо не было еще и самой мысли о политически-единой Италіи. Такъ и при Наполеонѣ I, причислившемъ Римъ къ своимъ владѣніямъ,-- такъ и въ 1848 году, когда вспыхнула революція въ Римѣ и папа бѣжалъ изъ Ватикана, а потомъ вновь возвратился туда съ помощью Наполеона III, котораго войска простояли потомъ въ Римѣ гарнизономъ 15 лѣтъ,-- судьбы Рима не были еще судьбами Италіи. Но когда мысль объ италіянскомъ единствѣ созрѣла, когда въ 1859 году совершилось первое начало ея воплощенія, -- быстро исчезли тогда различныя именованія италіянскихъ владѣній, лопнули политическія и племенныя перегородки, и сложилось одно Италія не кое Королевство, обхватившее со всѣхъ сторонъ, кромѣ моря, Папскую Область.
   Римъ сталъ необходимостью, условіемъ жизни для новой Италіи. Вся задача ея, весь историческій raison d'être -- въ достиженіи политическаго и народнаго единства, а безъ Рима нѣтъ для Италіи объединенія. Только Римъ можетъ вознестись надъ ревнивымъ соперничествомъ италіянскихъ городовъ; только предъ нимъ могутъ умолкнуть эгоизмъ и зависть племенъ и поникнуть главой историческія областныя воспоминанія,-- только въ немъ одномъ -- начало и сила объединенія. Безъ Рима, какъ безъ сердца, невозможно кровообращеніе вновь образующагося организма единой Италіи. Для Италіянскаго королевства сложилась такая дилемма: или обладать Римомъ, или же перестать быть политически-единой Италіей, обречь себя на паденіе и распаденіе.
   Но эта дилемма выходитъ дилеммой и для римскаго первосвященника, и обѣ ея стороны могутъ быть выражены такъ: быть единой Италіи -- не быть свѣтской власти папы; быть свѣтской власти папы -- не быть единой Италіи. А такъ какъ съ понятіемъ о свѣтской власти неразлучно понятіе и о папствѣ въ томъ значеніи, въ какомъ оно явилось и дѣйствовало въ исторіи, какъ зиждительное, духовно-историческое начало всего латинскаго Запада, -- то "не быть свѣтской власти папы" въ сущности равнозначительно смертному приговору самой идеѣ папства, живнеянымъ основаніямъ католицизма, тѣмъ самымъ, въ силу которыхъ разорвано были вселенское единство Церкви. Таковъ логическій выводъ наступающихъ событій. Нужно ли говорить, что сочувствіе Россіи можетъ быть только на сторонѣ Италіи? Какъ православные, мы не можемъ не преклоняться съ признательностью предъ Божіимъ судомъ, постигающимъ наконецъ ученіе лжи и гордыни съ его царствомъ не отъ міра сего, обращеннымъ въ земное царство, съ самозваннымъ главою церкви -- взамѣнъ главы -- Христа... Какъ Русскіе, какъ Славяне, мы не можемъ не сочувствовать идеѣ народности и стремленію Италіи къ національной свободѣ, независимости и объединенію. Наконецъ, какъ европейской державѣ, въ видахъ обезпеченія европейскаго мира, позволительно ли Россіи не выразить мнѣнія, что необходимымъ условіемъ этого мира можетъ быть только признаніе за Италіей ея историческаго права -- довершить свое объединеніе въ Римѣ? Если многія данныя нашего недавняго прошлаго свидѣтельствуютъ о томъ, что во главу угла нашей политики легли теперь основныя начала русской народности, что только русскіе народные интересы принимаются ею въ соображеніе, то и въ вопросѣ объ Италіи, мы смѣемъ надѣяться, она не отступитъ отъ своего направленія и явится политикой достойною Русской державы, представительницы православнаго Востока.
   Но обратимся къ Италіи... Что же останавливаетъ ее на полдорогѣ, что мѣшаетъ ей довершить свое объединеніе? Veto императора Наполеона, тягостный для Италіи гнетъ его благодѣяній, его покровительства, его союза!... Онъ самъ первый способствовалъ пробужденію въ Италіи идеи италіянской національности и стремленій къ единству; онъ и, благодаря ему, весь Французскій народъ далъ торжественную санкцію этимъ стремленіямъ, освятивъ ихъ французскою кровью на поляхъ Ломбардіи. И теперь онъ же, возбудивъ жажду, лишаетъ Италію средствъ утолить ее. Пятнадцать лѣтъ сряду держалъ императоръ Французовъ свои войска гарнизономъ въ Римѣ, ради охраненія владычества папы, и въ это самое время, охраняя папу въ Римѣ, онъ допустилъ италіянское правительство приблизиться чуть не къ воротамъ Рима, отнять у папы двѣ провинціи, пододвинуть границу королевства за сто верстъ отъ резиденціи папы, и довелъ самый фактъ папской свѣтской власти чуть не до безсилія призрака, чуть не до значенія символа. Но этимъ символомъ былъ Римъ... Такимъ образомъ дѣйствій Наполеонъ III не стяжалъ благодарности ни Италіи, ни самого папы, тяготившагося покровителемъ, который, какъ тюремщикъ, стерегъ его въ Римѣ. Наконецъ, императоръ выводитъ французскій гарнизонъ изъ Рима, "продержавъ его тамъ пятнадцать лѣтъ, -- какъ будто съ умысломъ вплоть до самого того времени, когда Италія сложилась, укрѣпилась и стала способною вершить задачу безъ содѣйствія Франціи. Уходя изъ Рима, онъ заставилъ италіянское правительство заключить съ нимъ знаменитую сентябрскую конвенцію, которая обязываетъ это правительство не нападать на владѣнія Святаго Отца и препятствовать даже силою всякому нападенію извнѣ (de l'exterieur). Въ какой степени вѣритъ самъ императоръ въ состоятельность этой конвенціи, есть ли это одинъ изъ тѣхъ хитрыхъ изворотовъ слова, на которые Наполеонъ III такой великій мастеръ и которыми онъ надѣется -- и обыкновенно въ надеждѣ ошибается -- удовлетворить противоположныя стороны и примирить разнородные интересы,-- рѣшить трудно. Какъ бы то ни было; но для италіянскаго правительства, какъ при Кавурѣ, такъ и при Ратацци, оставался одинъ законный изъ этой конвенціи исходъ: не допускать, повидимому, нападенія извнѣ, но допустить это нападеніе внутри, въ самой Папской Области, въ видѣ мѣстной революціи, и черезъ то получить право, не нарушая конвенціи, а напротивъ какъ бы ради соблюденія конвенціи, ради охраненія папы и подавленія революціи, вступить съ войсками въ папскую резиденцію -- на обѣтованную почву Рима! Можетъ-быть первоначальное движеніе гарибальдійцевъ къ Риму возникло и не по программѣ италіянскаго министерства; можетъ-быть событія предупредили министра Ратацци, -- на тѣмъ не менѣе, еслибы правительство и рѣшилось дѣйствовать, оно не могло бы, опутанное конвенціею, избрать себѣ другаго плана. Во всякомъ случаѣ, италіянскій кабинетъ является передъ Франціей правымъ: онъ далъ торжественное свидѣтельство своей вѣрности сентябрскому обязательству, арестовавъ Гарибальди и рискуя своею популярностью. Италіанскій министръ хотѣлъ и обязанъ былъ воспользоваться своимъ положеніемъ -- для блага Италіи и уступая требованіямъ народа. Нужно было найдти только формулу, которая бы развязывала ему руки для дѣйствія, связанныя сентябрскою конвенціей: "не его вина, если, несмотря на бдительность его войскъ, толпы гарибальдійцевъ проникнутъ въ Папскую Область, Гарибальди уйдетъ съ Капреры, и въ самомъ Римѣ вспыхнетъ возстаніе. Въ послѣднемъ случаѣ -- не ради даже объединенія Италіи, но ради самихъ католическихъ, монархическихъ и вообще консервативныхъ принциповъ, вступленіе италіянскихъ войскъ (войскъ короля, отлученнаго отъ церкви папою) для огражденія же самого папы является необходимостью". Въ этомъ смыслѣ Ратацци готовился разсылать, а можетъ-быть уже и разослалъ, свои дипломатическія ноты. Вотъ къ какимъ изворотамъ приходится несчастной Италіи прибѣгать въ правомъ дѣлѣ, но такія подпорки гнилы для битвы съ такимъ врагомъ, какъ папство... Вступленіе италіянскихъ войскъ въ Римъ дѣйствительно является необходимостью для италіянской державы, конечно не ради выставленныхъ италіянскимъ министромъ причинъ, но ради довершенія единства Италіи и ради самосохраненія. Допустить подавленіе возстанія папскими войсками, и еще болѣе: допустить это подавленіе войсками императора Французовъ -- значило бы для Италіи признать торжественно свое безсиліе и несостоятельность своихъ политическихъ стремленій, а для короля Виктора-Эммануила покрыться стыдомъ и безславіемъ, и можетъ-быть лишиться короны. Но если однакожъ императоръ Наполеонъ рѣшится двинуть войско въ Италію,-- отважилась ли бы Италія вступить съ нимъ въ войну?... И въ томъ и другомъ случаѣ Италія поставила бы свое существованіе на карту.
   Такими представляются вопросы, но способы рѣшенія у исторіи неистощимы. По новѣйшимъ извѣстіямъ по телеграфу, предварившимъ газетныя свѣдѣнія, вмѣшательство Франціи было рѣшено, войска ея были готовы къ отплытію, -- но вслѣдъ затѣмъ министерство Ратацци съ его двуличневою политикой пало (конечно по настоянію Наполеона), и отправка французскихъ войскъ въ Италію пріостановлена... Какая новая сдѣлка изыскана императоромъ Французовъ? Долго ли можетъ продолжаться такое лживое и непрочное состояніе дѣлъ? Долго ли будетъ для мысли объ единой Италіи граница Папской Области предѣломъ,-- "его же не прейдеши"? Но не можетъ не перейдти его эта идея, не отрекшись отъ самой себя, не признавъ себя ложью. Если императоръ Наполеонъ считаетъ себя въ правѣ вмѣшиваться въ дѣла Италіи, насиловать логику событій, ставить весь народъ въ унизительное противорѣчіе съ самимъ собою и держать такимъ образомъ судьбы Италіи въ своей рукѣ, угрожая ея внутреннему миру,-- то гдѣ найдетъ себѣ опору Италія? Долго ли же будетъ она влачить цѣпь, наложенную на нее Франціей, и для того ли купила она себѣ свободу отъ бурбонскаго и австрійскаго ига, чтобы впасть въ новое рабство?... Или же и въ самомъ дѣлѣ еще внутренно живуча идея папства, еще не вымерла ея сила въ совѣсти и сознаніи латинскаго Запада?
   Мы изложили римскій вопросъ какъ вопросъ италіянскій; посмотримъ на него и съ другой стороны, съ точки зрѣнія папа и самого императора Французовъ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru