Аксаков Иван Сергеевич
Письма С. А. Танеева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   "День" И. С. Аксакова: История славянофильской газеты: Исследования. Материалы. Постатейная роспись
   СПб.: ООО "Издательство "Росток"", 2017. -- Ч. 1. (Славянофильский архив; Кн. 5).
   

ПИСЬМО С. А. ТАНЕЕВА ОТ 2 АВГУСТА 1864 г.

Публикация Н. Н. Вихровой

   Сергей Александрович Танеев (1821 -- 1889) -- высокопоставленный чиновник из рода Танеевых (троюродный брат композитора С. И. Танеева). Однокашник Аксакова, образование получил в Училище правоведения. Служил в канцелярии I Департамента Сената, I Отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, в Министерстве народного просвещения. В 1862 г. назначен членом совета и помощником главного попечителя Императорского Человеколюбивого общества. С 1863 г. состоял членом Комитета призрения заслуженных гражданских чиновников. В 1865 г. был произведен в тайные советники. В 1867 г. утвержден в должности управляющего I Отделением, которую занимал до конца жизни. Ему принадлежит заслуга приведения в порядок дел архива I Отделения и издание "Сборника исторических материалов", извлеченных из этого архива (СПб., 1876. Ч. I). В 1882 г. избран почетным членом Общества Красного Креста. В 1884 г. был назначен старшим членом Комитета призрения заслуженных чиновников гражданского ведомства.

0x01 graphic

   Женат был на Анне Васильевне (1827--1903), дочери генерал-майора В. А. Бибикова. (У них был сын Александр -- тоже государственный чиновник, после смерти отца вступивший в должность, которую занимал его отец: сначала помощника управляющего, а затем главноуправляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Он был отцом известной фрейлины Анны Вырубовой.) Известный государственный деятель С. Ю. Витте, который служил с его сыном, передавал, что С. А. Танеев по слухам "...был очень умный, дельный человек..." (Витте С. Ю. Воспоминания. Л., 1924. Т. III: Детство. Царствования Александра II и Александра III (1849--1894). С. 254). Известен и крайне негативный отзыв о нем статс-секретаря А. А. Половцова, высказанный по получении известия о смерти Танеева, скорее всего предвзятый: "Самая ничтожная во всех отношениях личность, дошедшая до степеней известных только потому, что любят бессловесных. Самое изысканное подобострастие, соединенное с полною бездарностью, -- вот справедливая характеристика этого канцеляриста, который не имел в жизни иной цели, как обделывание своих личных делишек вроде прибавки жалованья, устройства казенной квартиры или получения какой-нибудь ленты" (Половцов А. А. Дневник государственного секретаря: В 2 т. М.: Центрполиграф, 2005. Т. 2. С. 207-208). Публикуемое письмо вряд ли подтверждает эти слова.
   

С. А. ТАНЕЕВ -- И. С. АКСАКОВУ
Санкт-Петербург, 2 августа 1864 г.

Петербург, 2 августа 1864

Любезный друг!

   По распоряжению Ч<еловеколюбивого> О<бщест>ва,1 отправлена на днях в редакцию "Московских Ведомостей" речь,2 сказанная мною, в день моего отъезда из Москвы, в заседании попечительного о бедных комитета, вследствие произведенного мною осмотра заведений, состоящих в нашем ведомстве. Настоящий смысл моих слов направлен против бюрократизма, с которым мне приходится бороться на каждом шагу: остальное понимается само собою. К величайшему моему удивлению, ни митрополит,3 ни прочие члены совета не встретили затруднений к оглашению моей речи в печати. Правда, что нелегко было бы воспротивиться такому распоряжению после того, что мною заявлено в качестве помощника главного попечителя и члена совета. Я же говорил, сказать правду, не стесняясь никакими особенными соображениями, и старался только соблюсти приличие, внушаемое моим официальным положением. Других же расчетов я в виду не имел и шел спокойно навстречу всяких более или менее неприятных последствий. Мне до того опротивело бесполезное толчение воды, сопряженное с тратою дорогого времени и с ущербом здоровья, что вряд ли я останусь в Ч<еловеколюбивом> О<бщест>ве долгое время. В подобных случаях менее чем когда-либо взбредет на мысль captatio benevolentiae {снискание расположения (лат.) (исторически -- термин риторической теории).}. Награда, которою я дорожу и к которой, следовательно, не могу оставаться равнодушным, -- это сочувствие представителей общественного мнения. После этих немногих объяснений позволь мне надеяться, любезный друг, что ежели моя московская речь встретит единомыслие в твоем взгляде на цель и назначение нашего ведомства, то что ты не откажешься высказать в столбцах твоей газеты несколько слов в мою пользу;4 ты этим окажешь услугу не мне одному, но всему ведомству.
   Я душевно сожалел, что в бытность мою в Москве, не застал тебя дома. Понимаю, что тебе вручили мою визитную карточку. Не сочти эти слова за упрек; я знаю, что ты очень занят, и уверен, что в противном случае ты не преминул бы отозваться на дружеский привет старого товарища,

Искренне тебе преданного
Танеева.

   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 592. Л. 1--2.
   
   1 Императорское Человеколюбивое общество -- крупнейшая благотворительная организация в России, основанная 16 мая 1802 г. рескриптом Александра I как "Благодетельное общество" для оказания бедным "вспоможения всякого рода" на добровольные частные пожертвования и призванное оказывать помощь нуждающимся. С 1858 г. работа в Обществе была приравнена к государственной службе, что давало его членам право на пенсии за выслугу лет и право на ношение особого мундира. Регулярно публиковались отчеты о действиях и суммах Общества.
   2 Опубликована: МВед. 1864.11 авг. No 177; Там же. 26 авг. No 188.
   3 Исидор (в миру Иаков Сергеевич Никольский; 1799--1892) -- митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский (с 1860 г.). Занимался благотворительностью. Им, в частности, устроены два крупных благотворительных учреждения: Исидоровский дом призрения бедных духовного звания в Петербурге и Училище девиц духовного звания близ Новгорода, в бывшем имении Г. Р. Державина Званка (1869). Позднее на средства митрополита Исидора в Знаменском Званском монастыре был возведен трехпрестольный Знаменский храм.
   4 Аксаков поддержал Танеева, опубликовав в "Дне" материал под заглавием "Заметка" (День. 1864. 29 авг. No 31. С. 17--18), который начинался так: "Мы считаем не лишним обратить внимание читателей на речь, произнесенную в присутствии Императорского Человеколюбивого Общества помощником главного попечителя, г. Танеевым. Другими словами: желательно было бы, чтобы речь г. Танеева, напечатанная в 188 No "Московских Ведомостей", побудила наше общество обратить свое особенное внимание на учреждение, обладающее огромными средствами для вспомоществования страждущим, но нуждающееся в общественном участии и -- контроле. Главным основанием этому Комитету послужила благотворительность частная, которая поставила свои жертвы и приношения под защиту и гарантию правительства и таким образом упрочила дело благотворительности на вечные времена, с полною доверенностью возложив на правительство обязанности душеприказчика и посредника. Кажется, никакое учреждение не должно быть так тесно связано с обществом, как Комитет, и, однако ж, Комитет умел вести свои дела таким образом, что гласность его почти не коснулась, и общество было к нему совершенно равнодушно. Поэтому мы с особенным удовольствием прочли речь г. Танеева и из советов его Комитету, выраженной в форме совершенно приличной, всякий читатель может видеть сам очень ясно -- чего именно недостает Комитету и какой странный характер имела до сих пор его деятельность" (Там же. С. 17). Далее следует вольный пересказ речи Танеева.
   

ПИСЬМО С. А. ТАНЕЕВА ОТ 16 АВГУСТА 1864 г.

Публикация H. H. Вихровой

   О С. А. Танееве см. преамбулу к публикации его письма от 2 августа 1864 г. (наст. изд., с. 412).
   

С. А. ТАНЕЕВ -- И. С. АКСАКОВУ
Санкт-Петербург, 16 августа 1864 г.

Любезный друг Иван Сергеевич!

   Я писал к тебе недели две тому назад,1 прося обратить внимание на речь, которую я говорил в Московском попечительном о бедных комитете 7-го июня и которая, по распоряжению совета Чел<овеколюбимо>го Об<щест>ва, препровождена была для напечатания в редакцию "Московских Ведомостей". Теперь оказывается, что и мои ожидания, и предположения Совета окончились мыльным пузырем. Редакция "Моск<овских> Ведомостей" изволила распорядиться по-своему. Она не сочла нужным, чтобы моя речь была напечатана в столбцах издаваемой ею газеты, но ограничилась помещением отрывка из заключительных моих слов с присовокуплением выписки из нашего отчета за 1859--61 г. (См. No 177.12-го августа). Уважая гласность и свободу мнений, я не могу обвинять москвитянина его в несочувствии к высказанным мною мыслям; всякий волен иметь свои убеждения. Я даже не позволяю себе порицать редакцию в ее отказе исполнить просьбу нашего Совета; и если редактор "Моск<овских> Ведомостей"2 поступил в настоящем случае не с тою готовностию, которую могло бы, кажется, внушить не только чувство приличия, но и хоть слабое желание успеха ведомству, не вполне бесполезному и не совершенно ничтожному, -- то все-таки протест принадлежит не мне, а глав<ному> попечителю и тем членам Совета, которые подписали состоявшееся по сему предмету определение. Но мне прискорбно и даже обидно, что москвитянин, не вникнув в настоящий смысл моих слов, придал им иное, совершенно произвольное значение. В статье своей он говорит: "Впечатление, произведенное на петербургского гостя этим осмотром, было весьма удовлетворительное, как он сам выразился"3 и т. д. Стоит прочесть первую страницу моей речи, чтобы удостовериться в несправедливости такого заключения. Дальнейшее изложение моей прощальной беседы еще более доказывает, что я далеко был от мысли восхвалять действия комитета. Самая похвала насчет формального порядка в делопроизводстве,4 сопровожденная изъявлениями за то признательности от имени Совета и сопротивопоставленные ему мысли касательно духа и направлений дела, выражают скорее иронию, чем одобрение, и высказывают довольно ясно мое неудовольствие относительно той стороны деятельности комитета, которая заключает или должна была заключать в себе главные условия успеха. Нет сомнений, что я бы обнаружил мою задушевную думу и определительнее, и сильнее, если бы не был вынужден взвешивать каждое слово из опасения задеть чувство достоинства самого Совета, который, говоря откровенно, сам во многом виноват. (Эта сторона вопроса тебе уже отчасти известна из предыдущих моих намеков.) Но я был в полной уверенности, что истинный смысл моих слов будет, более или менее, понятен всем и каждому, а тем более редакции журнала, привыкшего разбирать самые сложные и подчас почти непроницаемые вопросы общественной жизни и государственной политики. Не знаю, чему приписать испытанную мною неудачу, -- недоразумению или недоброжелательству? Во всяком случае, я считаю не лишним -- особенно же вследствие первоначального моего заявления -- обнаружить пред тобою это обстоятельство в настоящем его виде и значении; а, дабы ты мог сам рассудить, кто прав и кто не прав, постараюсь доставить тебе чрез одного из моих московских приятелей копию с моей речи. Если не ошибаюсь, она налитографирована в Москве по желанию тех из моих сослуживцев, которые сочувствуют моим намерениям.
   В надежде, что ты не оставишь меня без ответа, поручаю себя твоей доброй памяти.

Душевно тебе преданный
Танеев

   16 августа 1864 г.
   Моховая ул., дом Шмидта No 14/155
   
   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 592. Л. 3--4 об.
   
   1 См. письмо Танеева к Аксакову от 2 августа 1864 г. в наст. изд. (с. 412--414).
   2 M. H. Катков.
   3 Аксаков передает содержание этого пассажа так: "Сказав сначала, во вступлении к речи, что "общее впечатление, вынесенное им из осмотра заведений, подведомственных Комитету, довольно удовлетворительно, некоторые находятся даже в положении отрадном, а иные же, о жалком состоянии которых он желал бы умолчать, требуют коренных и неотложных исправлений"" (День. 1864. 29 авг. No 31. С. 17).
   4 Ср. у Аксакова: "По его словам, часть, которая "отличается особенным порядком и исправностию и в которой трудно было бы найти малейший повод не только к обвинениям, но даже к порицаниям", это -- внешняя, наружная сторона делопроизводства и вообще все то, что касается бумажных занятий" (Там же).
   5 Дом построен в 1857--1858 гг. по проекту Эдуарда Яковлевича Шмидта, современный адрес: Моховая, 16.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru