Аксаков Иван Сергеевич
Письма Я. О. Орла-Ошмянцева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   "День" И. С. Аксакова: История славянофильской газеты: Исследования. Материалы. Постатейная роспись
   СПб.: ООО "Издательство "Росток"", 2017. -- Ч. 1. (Славянофильский архив; Кн. 5).
   

ПИСЬМА Я. О. ОРЛА-ОШМЯНЦЕВА ОТ ЛЕТА 1861 г. (?)

Публикация А. П. Дмитриева

   Яков Онисимович Орел-Ошмянцев (Орля-Ошмянец; 1828--1893) -- филолог по образованию, ученый-славист и этнограф, в 1860-х гг. член постоянной комиссии Московского славянского благотворительного комитета; подобно К. С. Аксакову и А. С. Хомякову любил носить русский наряд, в котором появлялся в салоне своего друга кн. В. Ф. Одоевского. Неоднократно публиковал в журнале "Русский Архив" материалы из архивов А. С. Пушкина, кн. В. Ф. Одоевского и генерала И. Н. Скобелева. Фрагментарно сохранилась его переписка с кн. В. Ф. Одоевским, С. А. Соболевским и Н. А. Милютиным.
   Под первой статьей Орла-Ошмянцева в газете "День" поставлена помета: "1 сентября 1861, сельцо Нежково" -- т. е. он по просьбе Аксакова готовил материалы для его издания еще до выхода в свет первого номера. Предположительно, имение Нежково Горецкого уезда Могилевской губернии -- родовое, поскольку именно на Могилевщине в числе "древних благородных дворянских родов, доказательство дворянского достоинства которых восходят за 100 лет, то есть до времени правления императора Петра I" значится фамилия Орел (Оржел). См.: Список дворянских родов, внесенных в Родословную книгу Дворянского Депутатского собрания Белорусско-Могилевской губернии // http://goldarms.narod.ru/mogilew.htm (дата обращения: 17.08.2017 г.).
   В газете "День" Орел-Ошмянцев опубликовал всего три статьи: в "Славянском отделе" -- "О славянских газетах и журналах" (1861. 4 дек. No 4. С. 20) и "О "Славянской читанке" Эрбена" (1862. 6 янв. No 13. С. 13; 27 янв. No 16. С. 17--18) и в отделе "Смесь" -- "О драмах из русской истории г. Чаева" (1864. 14 марта. No 11. С. 23), первые две под криптонимом "Ор--ъ", третью за подписью "Я. Орел". Стоит его имя ("член постоянной комиссии Я. О. Ошмянцев"), наряду с именами Погодина и Аксакова, под помещенным в газете "Отчетом Славянского общества, или благотворительного комитета, читанным на заседании 1862 года, января 25" (1862. 3 февр. No 17. С. 13--14). Наряду с Аксаковым же, он пожертвовал 100 руб. по подписке "в пользу бедствующих православных славян, отстаивающих свою веру и независимость" (1862. 1 сент. No 35. С. 17) и 25 руб. "в пользу Славянской библиотеки св. Кирилла и Мефодия при Киевском университете" (1863.5 янв. No 1. С. 20).
   С газетой "День" связан печальный эпизод в жизни Орла-Ошмянцева, закончившийся его арестом и заключением в Петропавловскую крепость (видимо, в 1862 г.). В номере от 23 декабря 1861 г. (No 11) Аксаков сообщал в примечании к корреспонденции консула К. Д. Петковича "Из Рагузы": "Мы не обещаем наверное, но надеемся подарить нашим читателям со временем карту славянских населений в Европе..." (Собр. сог. Кн. 1. С. 102). Спустя месяц, в номере от 27 января 1862 г. (No 16), Аксаков пишет уже об окончании работы над картой и называет имя ее создателя -- в примечании к статье Орла-Ошмянцева "О "Славянской читанке" Эрбена": "Автор выработал себе давно особый взгляд на разделение не только славянских, но и русских наречий, который изложит, как надо надеяться, при своей карте славянских племен, изготовленной уже к изданию" (Там же. С. 103). Однако впоследствии известия об этой карте в "Дне" сошли на нет. Дело в том, что Орля-Ошмянцев был заподозрен австрийскими властями в шпионаже и по требованию их посла в Петербурге арестован и посажен в Петропавловскую крепость. "Его друг В. Ф. Одоевский ходатайствовал за него перед московским генерал-губернатором В. А. Долгоруковым, благодаря вмешательству которого в это дело Орел-Ошмянцев вскоре был отпущен. Однако за время пребывания в крепости его богатейшая библиотека и собрание рукописей были разграблены" (Афанасьев А. К. Неизвестные экспромты А. С. Пушкина в письме Я. А. Орла-Ошмянцева П. И. Бартеневу, 29 мая 1880 г. // Российский Архив: Альманах. М., 2005. [Т. XIV]. С. 664). Однако Орел-Ошмянцев не отступился от своего замысла: в 1868 г. уже 2-м изданием вышла его "Истори-ко-этнографическая карта Пруссии <...> (с показанием славян, живущих ныне в Пруссии и части Австрии)" (см.: Москва. 1868. 3 мая. No 26. Стб. 3).
   Публикуемые два письма Орла-Ошмянцева к Аксакову не датированы и не содержат сведений о месте написания. По нашему мнению (доводы см. в ком-мент, к первому письму), они написаны в 1861 г. в Москве.
   Письма чрезвычайно интересны, поскольку в них подводятся итоги целому периоду славянофильского движения, завершившемуся с кончиной его основоположников: Хомякова, К. Аксакова, братьев Киреевских, и акцент ставится на практическом эффекте их деятельности и причинах ее недостаточной, по убеждению Орла-Ошмянцева, успешности.
   

1

Я. О. ОРЕЛ-ОШМЯНЦЕВ - И. С. АКСАКОВУ
Москва, лето 1861 г. (?)

   На днях я с удовольствием, вследствие Вашего любезного приглашения, познакомлюсь с библиотекой "Беседы". Между тем, так как говорить что-либо догматически -- чрезвычайно неприятно, позвольте мне (сколько можно это в двух словах) доказать Вам мою любовь.
   1. Славянофилы не могли не знать, что бедность, чрезвыч<айная> бедность средств препятствовала развитию народных западнославянских литератур и пр. Сколько изданий прекращалось или не могло состояться потому, что желающих читать и поучаться на родном языке было много, но могущих купить -- нет... Разве Николай мог бы не только попрепятствовать, но даже и узнать -- если бы славянофилы хотели (с осторожн<остью>) {Слова в скобках вставлены над строкой.} поддерживать (хоть во время своих поездок за границу)? А средства их были так огромны...
   2. Николай мог препятствовать ввозу слав<янских> книг (чего, впрочем, вовсе не было; да и по учреждении слав<янских> кафедр1 -- нельзя было...); но вывозу, посылкам русских книг разве он препятствовал бы? И Австрия прежде меньше обращала на это внимания.
   Есть еще неск<олько> подобных пунктов, но перейдем к другому.
   3. Задушевное желание славянофилов было соединить всех славян под одно знамя Православия. А между тем действовали они так, что отдаляли это соединение. Не с него надо было начать; необходимо было, чтобы прежде славяне почувствовали бы себя братьями, близкими нам, убедились бы в действительном нашем участии -- на других пунктах. А вдруг навязать (можно указать на факты) религиозные мнения -- значит только отдалиться от цели.
   4. Были даже примеры навязывания русского (николаевского-то!) господства, не только влияния... Тогда как первым основанием должно быть искреннее признание (без всякой задней мысли влияния) полной самостоятельности каждого славянского народа.
   И у нас в России -- почему деятельность славянофилов не только не возбудила участия к славянам, но (я говорю это с глубокой грустью) даже вредила ему? Потому что соверш<енно> иначе надо было -- сначала, по кр<айней> мере, -- действовать на нашу незрелую, увлеченную жалчайшим обезьянством публику. Ее запугали словом фанатизм, а славянофилы всё твердили ей -- и надо же на несчастье: заодно с Николаем! -- о Православии да о покорности, а иные даже громче Николая воспевали его "Самодержавие"... Так что затем "Народность"2 отходила слишком на задний план, и не без некоторого основания многие не видели большой разницы между программою Николая и прогр<аммою> славянофилов {Конечно, Православие, а особенно Народность -- были у Николая только на словах. Но он сделал одно верное дело (хоть опять-таки по-свойски): уничтожил плод насилий Польши и иезуитов над несчастными единородными нам белорусами -- т. е. унию. <Прим. Орла-Ошмянцева.>}. А с таким милым союзником -- далеко не уедешь... Новейшее проявление (дай Бог, чтобы последнее!) подобного союза имеется в творении г-на de Жеребцова: Essai sur l'Historié de la Civilisation en Russie.3

-----

   Наконец, в борьбе болгар против усилий (столь естественных и неизбежных в византийцах!) огречить их4 -- славянофилы оказали доселе (в "Москвитянине") {Слова в скобках вставлены над строкой.} более сочувствия грекам, чем болгарам. Тогда как, не говоря уже об узах крови и языка, об верности собств<енным> началам народной самодеятельности, о чувстве {Это слово вставлено над зачеркнутым: беспристрастной.} справедливости, об святой обязанности помочь наиболее угнетенному, -- и по самому даже единоверию -- болгары к нам ближе греков... Тогда как очевидно, что покуда славянофилы, русские вообще и, наконец, правительство (посольство) не примут решительно сторону болгар (соверш<енно> перестав стращать их "Расколом" и пр.) -- до тех пор не сделают греки (коих мы ничем не стращаем) {Слова в скобках вставлены над строкой.} ниже единой уступки. В этом только и может и должно состоять единственно полезное и единств<енно> практичное (к цели ведущее, а не отдаляющее ее) наше "посредничество"...
   После этого, смею надеяться, что в словах моих Вы увидите не упрек (основанный на незнании обстоятельств -- такого я никогда не простил бы себе), а только желание уяснить прошедшее -- единственно для того, чтобы будущее было лучше...
   Вы теперь обещаете эту спасительную перемену в будущем... {И если бы Вы знали, как пламенно желал этой перемены нижеподписавшийся, но как мало -- нет, вовсе не мог надеяться на ее возможность (к глубокому его прискорбию...), -- тогда Вы, может быть, иначе взглянули бы на его колебания и пр.... <Прим. Я. О. Орла-Ошмянцева.>}
   Искренно и всегда уважавший Ваш круг за многое живое, независимое, самостоятельное

Я. О. Орел-Ошмянцев.

   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 447. Л. 2--3 об. Это письмо, как и последующее) датируется предположительно по косвенным данным (упоминание А. С. Хомякова как уже умершего и книг "Русской Беседы" за 1860 г., последняя из которых была одобрена цензурой 31 декабря 1860 г. и вышла уже в 1861 г.; отсутствие ссылок на "День" при перечислении пострадавших от цензуры славянофильских изданий). Скорее всего, Орел-Ошмянцев писал, находясь в Москве, поскольку в одном из писем он говорит о намерении ознакомиться с библиотекой "Русской Беседы", а в другом -- о судьбе южных славян, живущих на средства Славянского комитета. Кроме того, простота оформления (в начале писем отсутствует традиционное обращение к адресату) и то, что Аксаков отвечал на эти письма, свидетельствуют о том, что, во-первых, последний и Орел-Ошмянцев едва ли одновременно находились в Москве и, во-вторых, вероятно, Аксаков писал своему корреспонденту из подмосковного Абрамцева. При этом в конце августа -- начале сентября Орел-Ошмянцев находился в Могилевской губернии.
   1 В конце 1820-х гг. было предусмотрено создать на первом (так называемом гуманитарном) отделении философских факультетов университетов кафедры истории и литературы славянских наречий (см.: Поли. собр. законов Российской империи. Собр. 2-е. СПб., 1836. Т. X. Отд. I. С. 842).
   2 Отсылка к триаде графа С. С. Уварова: "Православие, Самодержавие, Народность", ставшей официозным "символом веры".
   3 Эту книгу Николай Арсеньевич Жеребцов (1807-1868), чиновник (в 1844-1846 гг. возглавлял Виленскую губернию) и литератор, издал в Париже в 1858 г. В ней, действительно, популяризировались славянофильские исторические взгляды.
   4 Речь идет об обострившейся с апреля 1860 г. греко-болгарской распре -- усилиях Болгарской церкви по выходу из юрисдикции Константинопольского патриархата и обретению автокефального статуса, чему препятствовал греческий патриарх.
   

2

Я. О. ОРЕЛ-ОШМЯНЦЕВ - И. С. АКСАКОВУ
Москва, лето 1861 г. (?)

   Вязанкович живет здесь третий год на счет Общества. Вы сами говорите, что оно имеет право требовать нек<оторого> отчета в занятиях. Я думаю, он согласится; но если б он пожелал и еще два-три года жить так же, то же и другие четыре (о которых Вы вовсе не упоминаете), то что тогда?.. Столько раз повторяли, писали, хвалили на словах, признано -- что невозможно Болгарии всё ждать, и Общество всё тратится (когда др<угие> ждут вакансий!!), что необходимо наконец на деле принять раз-навсегда реш<ительную> меру против их робости (иногда и хитрости) и просить самого Попечителя о всех пяти, и передать им решение...
   Два слова:
   1. Разве я говорил, что католи<ци>зм (эта проклятая латинская язва) не узок?! -- Я утверждаю немолчно {Это слово вписано над строкой.}, что не должно оттолкнуть славян; сначала потрудитесь освободить их, потом и обратить. Да и не надо будет: тогда сами обратятся. -- А Вы отвечаете мне, как будто бы какой-нибудь западничествующей скотинке, которая в восторге от слова аббат и пр. Я ненавижу католицизм -- знаете ли? -- кажется, больше, чем Вы.
   Я писал против (греческой) касты (и здесь хотевшей не видеть святого выборного начала {Не удалось мне об этом побеседовать с А. Хомяков<ым>, столь хорошо знавшим историю Церкви... Филиповы и пр., пр. мешали... <Прим. Орла-Ошмянцева.>}), против касты, в которой, конечно, -- могу ли не признать того? -- было много счас<т>ливых, отрадных, русских исключений (теперь -- того нет), но которая стоила столько народу... кот<орая> была прямой причиной всех расколов и бед, кот<орая> неизлечимо и почти поголовно заражена не "эгоизмом душеспасения"1 только -- нет! если бы еще! -- а просто грубым, мертвым эгоизмом и мертвой формальностью. Но Вы на это -- ни полслова. А отвечаете, неизвестно почему, -- защитой Православия!!
   (О, нравств<енный> закон -- выше всего! Он слишком высок... но, только, Боже мой! ведь не в мертвых же он формальностях, а в живой любви...) {Фрагмент в скобках вписан между строк.}
   Выражение о славянской природе (и именно русской) -- мое собственное.
   Не говорил ли я Вам, что другие народы, хотя и примут Православие, останутся далеко от русского народа? (И при этом еще упрекал Вас, что, может, Вы недостаточно высоко его ставите, помните?) А Вы мне теперь пишете это как новость!
   Но все-таки не понимаю, почему так избегать той истины, что русская народность существовала задолго до принятия Христианства.
   Будем на деле, на деле! доказывать живую любовь -- любить ближних (братьев) яко самих себя! Они же ждут от нас дел, спасения себе от ига, а мы им: нет, сначала обратитесь!., сначала поспорим... А мы будем сначала тянуть время в словопрении с греками, уверяющими, что Православие -- их исключительный или преимущественный удел (и гнетущими посему нас, славян); пожалуй, еще {Слова: пожалуй, еще -- вписаны над строкой.} с коптами, думающими то же о себе, с армянами, ту же честь себе приписывающими2 и пр., пр., пр....
   О, если б Вы поняли, что если б Шишков3 или другие после... (semper idem {вечно то же самое (лат.).}).
   2. И Вам это не грех писать мне о конституции, коллегии, интригах понятных страстей?!.. И как могли Вы забыть Государя Великого -- Новгорода?..
   Что славяне -- народ сельско-патриархальный, а не городской (почти так понимаю я: социальный, а не политический!), это сызмала рождало во мне такое глубокое чувство... которому я нигде не встречал полного ответа -- не встречу, вероятно, и в Вас, потому что Вы отдаете их на жертву двум, более или менее извне пришлым {Далее зачеркнуто: и чуждым.}, наследственным кастам...4

-----

   Наконец, дело не в том, чтобы бояться мнений Ивана и Семена (никто не сомневается, что Вам до них дела нет), а в том, чтобы не повторилось опять неизменной истории, бывшей со всеми славянофильскими органами -- сначала приветствия, потом нераскупание (несмотря иногда на "стимулу" запрещения). Вспомните "Москвит<янин>" 1847 и 48 годов, "Москвит<янин>" 56 года, "Моск<овский> Сбор<ник>" 52 (несмотря на...); "Рус<скую> Беседу" 60; оставшиеся экземпляры "Паруса" (несмотря на...).5
   А тогда вся партия была в сборе, в силе... а тогда одна она только во всей литературе защищала народность...
   Теперь нет... теперь еще труднее идти вполне старой дорогой. Теперь надо если не новый путь -- то новый способ -- вернее подействовать, вернее достигнуть цели -- не открывая ее ежеминутно и напрасно еще не созревшим глазам... (если цензура мешает открыть во всем свете).

Я. Орел.

   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 447. Л. 1--1 об.
   1 Возможно, здесь отсылка к выражению А. С. Хомякова "загробный эгоизм" из его известного письма к Аксакову. См. в контексте: "Труд для пользы других, бескорыстный (хотя отчасти) есть молитва и молитва не только высшая, чем лепетание славянских слов в уголке перед Суздальскою доскою; но высшая многих, гораздо более разумных молитв, в которых выражается какой-то загробный эгоизм более чем любовь. Молитве, так сказать, нет пределов" {Хомяков А. С. Письмо к И. С. Аксакову о значении страдания и молитвы // Поли. собр. соч. Прага, 1867. Т. 2. С. 291).
   2 Отсылка к древности Коптской (VI в.) и Армянской (IV в.) православных церквей.
   3 Адмирал Александр Семенович Шишков (1754--1841) -- писатель консервативного направления, филолог, военный и государственный деятель; с известными оговорками его можно считать идейным предтечей славянофилов.
   4 Вероятно, речь идет о династиях Рюриковичей и Романовых.
   5 Отсылки к наиболее громким случаям цензурных кар по отношению к славянофильским изданиям.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru