Ахматова Анна Андреевна
Стихотворения 1907-1917 гг,

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    опубликованные вне сборников.
    "На руке его много блестящих колец...."
    Старый портрет ("Сжала тебя золотистым овалом...")
    В лесу ("Четыре алмаза - четыре глаза...")
    "Стал мне реже сниться, слава Богу..."
    "Приходи на меня посмотреть..."
    "Черная вилась дорога..."
    "Я видел поле после града..."
    "Ничего не скажу, ничего не открою..."
    "Косноязычно славивший меня..."
    "Бисерным почерком пишете, Lise..."
    "И жар по вечерам, и утром вялость..."
    "Родилась я ни поздно, ни рано..."
    "Как страшно изменилось тело..."
    "На шее мелких чёток ряд..."
    Тамаре Платоновне Карсавиной ("Как песню, слагаешь ты легкий танец...")
    "Я любимого нигде не встретила..."
    "Ты мог бы мне сниться и реже..."
    "Вечерний звон у стен монастыря..."
    Воспоминания ("Тот август, как желтое пламя...")
    Стансы ("Будешь жить, не зная лиха...")
    "Не тайны и не печали..."
    "Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом..."
    "Эта встреча никем не воспета..."

Анна Ахматова.

Стихотворения 1907--1917 гг,
опубликованные вне сборников

                   * * *
   
   На руке его много блестящих колец --
   Покоренных им девичьих нежных сердец.
   Там ликует алмаз, и мечтает опал,
   И красивый рубин так причудливо ал.
   Но на бледной руке нет кольца моего,
   Никому, никогда не отдам я его.
   Мне сковал его месяца луч золотой
   И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой:
   `Сохрани этот дар, будь мечтою горда!
   Я кольца не отдам никому, никогда.
   
   Журнал "Сириус" (1907, Nо 2)
   
   
                    Старый портрет
                                    А. А. Экстер
   
   Сжала тебя золотистым овалом
   Узкая, старая рама.
   Негр за тобой с голубым опахалом,
   Стройная белая дама.
   Тонки по-девичьи нежные плечи,
   Смотришь надменно-упрямо;
   Тускло мерцают высокие свечи,
   Словно в преддверии храма.
   Возле на бронзовом столике цитра,
   Роза в граненом бокале...
   В чьих это пальцах дрожала палитра,
   В этом торжественном зале?
   И для кого эти жуткие губы
   Стали смертельной отравой?
   Негр за тобою, нарядный и грубый,
   Смотрит лукаво.
   
   "Всеобщий журнал литературы, искусства, науки и общественной жизни", 1911, No 3. С. 151.
   
   
                    В лесу
   
   Четыре алмаза -- четыре глаза,
   Два совиных и два моих.
   О страшен, страшен конец рассказа
   О том, как умер мой жених.
   Лежу в траве, густой и влажной,
   Бессвязно звонки мои слова,
   А сверху смотрит такою важной,
   Их чутко слушает сова.
   Нас ели тесно обступили,
   Над нами небо, черный квадрат,
   Ты знаешь, знаешь, его убили.
   Его убил мой старший брат...
   Не на кровавом поединке
   И не в сраженьи, ни на войне,
   А на пустынной лесной тропинке,
   Когда влюбленный шел ко мне.
   
   Журнал "Аполлон", 1911, No 4, с. 21.
   
   
                   * * *
   
   Стал мне реже сниться, слава Богу,
   Больше не мерещится везде.
   Лег туман на белую дорогу,
   Тени побежали по воде.
   
   И весь день не замолкали звоны
   Над простором вспаханной земли,
   Здесь всего сильнее от Ионы
   Колокольни лаврские вдали.
   
   Подстригаю на кустах сирени
   Ветки те, что нынче отцвели,
   По валам старинных укреплений
   Два монаха медленно прошли.
   
   Мир родной, понятный и телесный
   Для меня, незрячей, оживи.
   Исцелил мне душу Царь Небесный
   Ледяным покоем нелюбви.
   
   Журнал "Северные Записки", 1914, No 6. С. 34
   
   
                   * * *
   
   Приходи на меня посмотреть.
   Приходи. Я живая. Мне больно.
   Этих рук никому не согреть,
   Эти губы сказали: "Довольно!"
   
   Каждый вечер подносят к окну
   Мое кресло. Я вижу дороги.
   О, тебя ли, тебя ль упрекну
   За последнюю горечь тревоги!
   
   Не боюсь на земле ничего,
   В задыханьях тяжелых бледнея.
   Только ночи страшны оттого,
   Что глаза твои вижу во сне я.
   
   Журнал "Нива", 1912, No 44. С. 873.
   
   
                   * * *
   
   Черная вилась дорога,
   Дождик моросил,
   Проводить меня немного
   Кто-то попросил.
   Согласилась, да забыла
   На него взглянуть,
   А потом так странно было
   Вспомнить этот путь.
   Плыл туман, как фимиамы
   Тысячи кадил.
   Спутник песенкой упрямо
   Сердце бередил.
   Помню древние ворота
   И конец пути --
   Там со мною шедший кто-то
   Мне сказал: `Прости...'
   Медный крестик дал мне в руки,
   Словно брат родной...
   И я всюду слышу звуки
   Песенки степной.
   Ах, я дома как не дома --
   Плачу и грущу.
   Отзовись, мой незнакомый,
   Я тебя ищу!
   
   Журнал "Нива", 1913, No 10. С. 94.
   
   
                   * * *
   
   Я видел поле после града
   И зачумленные стада,
   Я видел грозди винограда,
   Когда настали холода.
   
   Еще я помню, как виденье,
   Степной пожар в ночной тиши...
   Но страшно мне опустошенье
   Твоей замученной души.
   
   Как много нищих. Будь же нищей --
   Отрой бесслезные глаза.
   Да озарит мое жилище
   Их неживая бирюза!
   
   Журнал "Заветы", 1913, No 5. С. 5
   
   
                   * * *
   
   Ничего не скажу, ничего не открою.
   Буду молча смотреть, наклонившись, в окно.
   Как-то раз и меня повели к аналою,
   С кем -- не знаю. Но помню -- давно...
   
   Из окна моего вижу красные трубы,
   А над трубами легкий клубящийся дым.
   Но глаза я закрою. И нежные губы
   Прикоснулись к ресницам моим.
   
   То не сон, утешитель тревоги влюбленной,
   И не тихий привет ветерка...
   Это -- ранивший душу взглянул напряженно,
   Так ли рана, как прежде, ярка.
   
   "Ежемесячное литературное приложение к журналу "Нива", 1913, No 7. Стлб. 371--372.
   
   
                   * * *
   
   Косноязычно славивший меня
   Еще топтался на краю эстрады.
   От дыма сизого и тусклого огня
   Мы все уйти, конечно, были рады.
   
   Но в путаных словах вопрос зажжен,
   Зачем не стала я звездой любовной,
   И стыдной болью был преображен
   Над нами лик жестокий и бескровный.
   
   Люби меня, припоминай и плач!
   Все плачущие не равны ль пред Богом?
   Мне снится, что меня ведет палач
   По голубым предутренним дорогам.
   
   Журнал "Гиперборей", 1913, No 8. С. 6.
   
   
                   * * *
                                    Георгию Иванову
   
   Бисерным почерком пишете, Lise,
   Уже не подруге, не старой тетке.
   Голуби взлетели на карниз,
   Луч заиграл на балконной решетке.
   
   Ваше окошко опять найду
   Под веночком, длинной стрелой пронзенным.
   Как хорошо в осеннем саду!
   Как хорошо быть совсем влюбленным!
   
   Желтое солнце светло блестит,
   Желтое платье в окне колотится...
   Знаю -- она никогда не простит,
   Если осмелюсь я ей поклониться.
   
   (ноябрь) 1913
   Журнал "Гиперборей", 1913, No 8. С. 7.
   
   
                   * * *
   
   И жар по вечерам, и утром вялость,
   И губ растрескавшихся вкус кровавый.
   Так вот она -- последняя усталость,
   Так вот оно -- преддверье царства славы.
   
   Гляжу весь день из круглого окошка:
   Белеет потеплевшая ограда
   И лебедою заросла дорожка,
   И мне б идти по ней -- такая радость.
   
   Чтобы песок хрустел и лапы елок,
   И черные и влажные шуршали,
   Чтоб месяца бесформенный осколок
   Опять увидеть в голубом канале.
   
   "Ежемесячный журнал", 1914, No 2. С. 6.
   
   
                   * * *
   
   Родилась я ни поздно, ни рано
   Это время блаженно дно,
   Только сердцу прожить без обмана
   Было Господом не дано.
   
   Оттого и темно в светлице
   Оттого и друзья мои,
   Как вечерние грустные птицы,
   О небывшей поют любви.
   
   Журнал "Гиперборей", 1913, No 9-10. С. 4.
   
   
                   * * *
   
   Как страшно изменилось тело,
   Как рот измученный поблек!
   Я смерти не такой хотела,
   Не этот назначала срок.
   
   Казалось мне, что туча с тучей
   Сшибется где-то в высоте
   И молнии огонь летучий
   И голос радости могучей,
   Как ангелы, сойдут ко мне.
   
   1913
   Сборник "Тринадцать поэтов", Петроград, 1917. С. 6.
   
   
                   * * *
   
   На шее мелких чёток ряд,
   В широкой муфте руки прячу,
   Глаза рассеянно глядят
   И больше никогда не плачут.
   
   И кажется лицо бледней
   От лиловеющего шелка,
   Почти доходит до бровей
   Моя незавитая челка.
   
   И непохожа на полет
   Походка медленная эта,
   Как будто под ногами плот,
   А не квадратики паркета.
   
   А бледный рот слегка разжат,
   Неровно трудное дыханье,
   И на груди моей дрожат
   Цветы небывшего свиданья.
   
   Журнал "Северные записки", 1914, No 6. С. 33.
   
   
                   Тамаре Платоновне Карсавиной
   
   Как песню, слагаешь ты легкий танец --
   О славе он нам сказал, --
   На бледных щеках розовеет румянец,
   Темней и темней глаза.
   
   И с каждой минутой все больше пленных,
   Забывших свое бытие,
   И клонится снова в звуках блаженных
   Гибкое тело твое.
   
   "Тамаре Платоновне Карсавиной - "Бродячая собака", 26 марта 1914, СПб, 1914.
   
   
                   * * *
   
   Я любимого нигде не встретила:
   Столько стран прошла напрасно.
   И, вернувшись, я Отцу ответила:
   "Да, Отец! -- твоя земля прекрасна.
   
   Нежило мне тело море синее,
   Звонка, звонко пели птицы томные.
   А в родной стране от ласки инея
   Поседели сразу косы темные.
   
   Там в глухих скитах монахи молятся
   Длинными молитвами, искусными...
   Знаю я, когда земля расколется,
   Поглядишь ты вниз очами грустными.
   
   Я завет твой, Господи, исполнила
   И на зов твой радостно ответила,
   На твоей земле я все запомнила,
   И любимого нигде не встретила.
   
   "Ежемесячный журнал", 1914, No 3. С. 3.
   
   
                   * * *
   
   Ты мог бы мне сниться и реже,
   Ведь часто встречаемся мы,
   Но грустен, взволнован и нежен
   Ты только в святилище тьмы.
   И слаще хвалы серафима
   Мне губ твоих милая лесть...
   О, там ты не путаешь имя
   Мое. Не вздыхаешь, как здесь.
   
   Газета "День", 1914, 29 июня.
   
   
                   * * *
   
   Вечерний звон у стен монастыря,
   Как некий благовест самой природы...
   И бледный лик в померкнувшие воды
   Склоняет сизокрылая заря.Над дальним лугом белые челны
   Нездешние сопровождают тени...
   Час горьких дум, о, час разуверений
   При свете возникающей луны!
   
   "Ежемесячный журнал", 1914, No 12. С. 3.
   
   
                   Воспоминания
   
   Тот август, как желтое пламя,
   Пробившееся сквозь дым,
   Тот август поднялся над нами,
   Как огненный серафим.
   И в город печали и гнева
   Из тихой Корельской земли
   Мы двое - воин и дева
   Студеным утром вошли.
   Что сталось с нашей столицей,
   Кто солнце на землю низвел?
   Казался летящей птицей
   На штандарте черный орел.
   На дикий лагерь похожий
   Стал город пышных смотров,
   Слепило глаза прохожим
   Сверканье пик и штыков.
   И серые пушки гремели
   На Троицком гулком мосту,
   А липы еще зеленели
   В таинственном Летнем саду.
   И брат мне сказал: "Настали
   Для меня великие дни.
   Теперь ты наши печали
   И радость одна храни".
   Как будто ключи оставил
   Хозяйке усадьбы своей,
   А ветер восточный славил
   Ковыли приволжских степей.
   
   Газета "Биржевые ведомости", 1915, 20 декабря.
   
   
                   Стансы
   
   Будешь жить, не зная лиха,
   Править и судить,
   Со своей подругой тихой
   Сыновей растить.
   
   И во всем тебе удача,
   Ото всех почет,
   Ты не знай, что я от плача
   Дням теряю счет.
   
   Много нас таких бездомных,
   Сила наша в том,
   Что для нас, слепых и темных,
   Светел Божий дом.
   
   И для нас, склоненных к долу,
   Алтари горят,
   Наши к Божьему престолу
   Голоса летят.
   
   1915
   "Одесский листок", 1916, No 97, 10 апреля.
   
   
                   * * *
   
   Не тайны и не печали,
   Не мудрой воли судьбы --
   Эти встречи всегда оставляли
   Впечатление борьбы.
   
   Я, с утра угадав минуту,
   Когда ты ко мне войдешь,
   Ощущала в руках согнутых
   Слабо колющую дрожь.
   
   И сухими пальцами мяла
   Пеструю скатерть стола...
   Я тогда уже понимала,
   Как эта земля мала.
   
   Сборник "Тринадцать поэтов", Петроград, 1917. С. 5.
   
   
                   * * *
   
   Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
   Ни даже предчувствием тайным моим.
   Зачем же в ночи перед темным порогом
   Ты медлишь, как будто счастьем томим?
   Не выйду, не крикну: "О, будь единым,
   До смертного часа будь со мной!"
   Я только голосом лебединым
   Говорю с неправедною луной.
   
   Сборник "Альманах муз", Петроград, 1916. С. 21.
   
   
                   * * *
   
   Эта встреча никем не воспета,
   И без песен печаль улеглась.
   Наступило прохладное лето,
   Словно новая жизнь началась.
   
   Сводом каменным кажется небо,
   Уязвленное желтым огнем,
   И нужнее насущного хлеба
   Мне единое слово о нем.
   
   Ты, росой окропляющий травы,
   Вестью душу мою оживи,-
   Не для страсти, не для забавы,
   Для великой земной любви.
   
   Журнал "Аргус", 1917, No 3. С. 71.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru