Ахматова Анна Андреевна
Четки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга стихотворений.
    I
    Смятение
    1. "Было душно от жгучего света..."
    2. "Не любишь, не хочешь смотреть?.."
    3. "Как велит простая учтивость..."
    Прогулка ("Перо задело о верх экипажа...")
    Вечером ("Звенела музыка в саду ...")
    "Все мы бражники здесь, блудницы..."
    "После ветра и мороза было..."
    " ...И на ступеньки встретить..."
    "Безвольно пощады просят..."
    "Покорно мне воображенье..."
    Отрывок ("И кто-то, во мраке дерев незримый...")
    "Настоящую нежность не спутаешь..."
    "Не будем пить из одного стакана..."
    "У меня есть улыбка одна..."
    "Столько просьб у любимой всегда!.."
    "В последний раз мы встретились тогда..."
    "Здравствуй! Легкий шелест слышишь..."
    II
    "Цветов и неживых вещей..."
    "Каждый день по-новому тревожен..."
    "Мальчик сказал мне: "Как это больно!"
    "Высокие своды костела..."
    "Он длится без конца - янтарный, тяжкий день!.."
    Голос памяти ("Что ты видишь, тускло на стену смотря...")
    "Я научилась просто, мудро жить..."
    "Здесь все то же, то же, что и прежде..."
    Бессонница ("Где-то кошки жалобно мяукают...")
    "Ты знаешь, я томлюсь в неволе..."
    "Углем наметил на левом боку..."
    III
    "Помолись о нищей, о потерянной..."
    "Вижу выцветший флаг над таможней..."
    "Плотно сомкнуты губы сухие..."
    "Дал Ты мне молодость трудную..."
    "Солнце комнату наполнило..."
    "Ты пришел меня утешить, милый..."
    "Умирая, томлюсь о бессмертье..."
    "Ты письмо мое, милый, не комкай..."
    Исповедь ("Умолк простивший мне грехи...")
    "В ремешках пенал и книги были..."
    "Со дня Купальницы-Аграфены..."
    "Я с тобой не стану пить вино..."
    "Вечерние часы перед столом..."
    IV
    "Как вплелась в мои темные косы..."
    "Я пришла тебя сменить, сестра..."
    Стихи о Петербурге
    1. "Вновь Исакий в облаченье..."
    2. "Сердце бьется ровно, мерно..."
    "Меня покинул в новолунье..."
    "Знаю, знаю - снова лыжи..."
    Венеция ("Золотая голубятня у воды...")
    "Протертый коврик под иконой..."
    Гость ("Все, как раньше: в окна столовой ...")
    "Я пришла к поэту в гости..."
    "В то время я гостила на земле..."

Анна Ахматова.
Четки

Стихи

С-Петербург
Издательство "Гиперборей"
1914

I.

                   Смятение
   
                   I
   
   Было душно от жгучего света,
   А взгляды его -- как лучи...
   Я только вздрогнула. Этот
   Может меня приручить.
   Наклонился -- он что-то скажет.
   От лица отхлынула кровь.
   Пусть камнем надгробным ляжет
   На жизни моей любовь.
   
                   II
   
   Не любишь, не хочешь смотреть?
   О, как ты красив, проклятый!
   И я не могу взлететь,
   А с детства была крылатой.
   Мне очи застил туман,
   Сливаются вещи и лица...
   И только красный тюльпан,
   Тюльпан у тебя в петлице.
   
                   III
   
   Как велит простая учтивость,
   Подошел ко мне. Улыбнулся,
   Полуласково, полулениво
   Поцелуем руки коснулся.
   И загадочных, древних ликов
   На меня поглядели очи...
   Десять лет замираний и криков,
   Все мои бессонные ночи
   Я вложила в тихое слово
   И сказала его напрасно.
   Отошел ты, и стало снова
   На душе и пусто и ясно.
   
   1913
   
   
                   Прогулка
   
   Перо задело о верх экипажа.
   Я поглядела в глаза его.
   Томилось сердце, не зная даже
   Причины горя своего.
   
   Безветрен вечер и грустью скован
   Под сводом облачных небес,
   И словно тушью нарисован
   В альбоме старом Булонский лес.
   
   Бензина запах и сирени,
   Насторожившийся покой...
   Он снова тронул мои колени
   Почти не дрогнувшей рукой.
   
   1913. Май
   
   
                   Вечером
   
   Звенела музыка в саду
   Таким невыразимым горем.
   Свежо и остро пахли морем
   На блюде устрицы во льду.
   
   Он мне сказал: "Я верный друг!"
   И моего коснулся платья...
   Как не похожи на объятья
   Прикосновенья этих рук.
   
   Так гладят кошек или птиц,
   Так на наездниц смотрят стройных...
   Лишь смех в глазах его спокойных
   Под легким золотом ресниц.
   
   А скорбных скрипок голоса
   Поют за стелющимся дымом:
   "Благослови же небеса --
   Ты первый раз одна с любимым".
   
   1913. Март
   
   
                    * * *
   
   Все мы бражники здесь, блудницы,
   Как невесело вместе нам!
   На стенах цветы и птицы
   Томятся по облакам.
   
   Ты куришь черную трубку,
   Так странен дымок над ней.
   Я надела узкую юбку,
   Чтоб казаться еще стройней.
   
   Навсегда забиты окошки.
   Что нам, изморозь иль гроза?
   На глаза осторожной кошки
   Похожи твои глаза.
   
   О, как сердце мое тоскует!
   Не смертного ль часа жду?
   А та, что сейчас танцует,
   Непременно будет в аду.
   
   1 января 1913
   
   
                   * * *
   
   После ветра и мороза было
   Любо мне погреться у огня.
   Там за сердцем я не уследила,
   И его украли у меня.
   
   Новогодний праздник длится пышно,
   Влажны стебли новогодних роз,
   А в груди моей уже не слышно
   Трепетания стрекоз.
   
   Ах! не трудно угадать мне вора,
   Я его узнала по глазам.
   Только страшно так, что скоро, скоро
   Он вернет свою добычу сам.
   
   1914. Январь
   
   
                   * * *
   
   ...И на ступеньки встретить
   Не вышли с фонарем.
   В неровном лунном свете
   Вошла я в тихий дом.
   
   Под лампою зеленой,
   С улыбкой неживой,
   Друг шепчет: "Сандрильона,
   Как странен голос твой..."
   
   В камине гаснет пламя;
   Томя, трещит сверчок.
   Ах! кто-то взял на память
   Мой белый башмачок
   
   И дал мне три гвоздики,
   Не подымая глаз.
   О милые улики,
   Куда мне спрятать вас?
   
   И сердцу горько верить,
   Что близок, близок срок,
   Что всем он станет мерить
   Мой белый башмачок.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Безвольно пощады просят
   Глаза. Что мне делать с ними,
   Когда при мне произносят
   Короткое, звонкое имя?
   
   Иду по тропинке в поле
   Вдоль серых сложенных бревен.
   Здесь легкий ветер на воле
   По-весеннему свеж, неровен.
   
   И томное сердце слышит
   Тайную весть о дальнем.
   Я знаю: он жив, он дышит,
   Он смеет быть не печальным.
   
   1912
   
   
                   * * *
   Покорно мне воображенье
   В изображенье серых глаз.
   В моем тверском уединенье
   Я горько вспоминаю Вас.
   
   Прекрасных рук счастливый пленник,
   На левом берегу Невы,
   Мой знаменитый современник,
   Случилось, как хотели Вы,
   
   Вы, приказавший мне: довольно,
   Поди, убей свою любовь!
   И вот я таю, я безвольна,
   Но все сильней скучает кровь.
   
   И если я умру, то кто же
   Мои стихи напишет Вам
   Кто стать звенящими поможет
   Еще не сказанным словам?
   
   1913. Июль? Слепнево
   
   
                   Отрывок
   
   ...И кто-то, во мраке дерев незримый,
   Зашуршал опавшей листвой
   И крикнул: "Что сделал с тобой любимый,
   Что сделал любимый твой!
   
   Словно тронуты черной, густою тушью
   Тяжелые веки твои.
   Он предал тебя тоске и удушью
   Отравительницы любви.
   Ты давно перестала считать уколы --
   Грудь мертва под острой иглой,
   И напрасно стараешься быть веселой --
   Легче в гроб тебе лечь живой!..."
   
   Я сказала обидчику: "Хитрый, черный,
   Верно, нет у тебя стыда.
   Он тихий, он нежный, он мне покорный,
   Влюбленный в меня навсегда!"
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Настоящую нежность не спутаешь
   Ни с чем. И она тиха.
   Ты напрасно бережно кутаешь
   Мне плечи и грудь в меха
   И напрасно слова покорные
   Говоришь о первой любви.
   Как я знаю эти упорные,
   Несытые взгляды твои!
   
   1913. Декабрь
   
   
                   * * *
   
   Не будем пить из одного стакана
   Ни воду мы, ни сладкое вино,
   Не поцелуемся мы утром рано,
   А ввечеру не поглядим в окно.
   Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
   Но живы мы любовию одною.
   
   Со мной всегда мой верный, нежный друг,
   С тобой твоя веселая подруга.
   Но мне понятен серых глаз испуг,
   И ты виновник моего недуга.
   Коротких мы не учащаем встреч.
   Так наш покой нам суждено беречь.
   
   Лишь голос твой поет в моих стихах,
   В твоих стихах мое дыханье веет.
   О, есть костер, которого не смеет
   Коснуться не забвение, ни страх.
   И если б знал ты, как сейчас мне любы
   Твои сухие розовые губы!
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   У меня есть улыбка одна.
   Так. Движенье чуть видное губ.
   Для тебя я ее берегу --
   Ведь она мне любовью дана.
   
   Все равно, что ты наглый и злой,
   Все равно, что ты любишь других.
   Предо мной золотой аналой,
   И со мной сероглазый жених.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Столько просьб у любимой всегда!
   У разлюбленной просьб не бывает...
   Как я рада, что нынче вода
   Под бесцветным ледком замирает.
   
   И я стану -- Христос, помоги! --
   На покров этот, светлый и ломкий,
   А ты письма мои береги,
   Чтобы нас рассудили потомки.
   
   Чтоб отчетливей и ясней
   Ты был виден им, мудрый и смелый.
   В биографии словной твоей
   Разве можно оставить пробелы?
   
   Слишком сладко земное питье,
   Слишком плотны любовные сети...
   Пусть когда-нибудь имя мое
   Прочитают в учебнике дети,
   
   И, печальную повесть узнав,
   Пусть они улыбнуться лукаво.
   Мне любви и покоя не дав,
   Подари меня горькою славой.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   В последний раз мы встретились тогда
   На набережной, где всегда встречались.
   Была в Неве высокая вода,
   И наводненья в городе боялись.
   
   Он говорил о лете и о том,
   Что быть поэтом женщине -- нелепость.
   Как я запомнила высокий царский дом
   И Петропавловскую крепость --
   
   Затем, что воздух был совсем не наш,
   А как подарок Божий -- так чудесен,
   И в этот час была мне отдана
   Последняя из всех безумных песен.
   
   1914. Январь
   
   
                   * * *
   
   Здравствуй! Легкий шелест слышишь
   Справа от стола?..
   Этих строчек не допишешь --
   Я к тебе пришла.
   Неужели ты обидишь
   Так, как в прошлый раз:
   Говоришь, что рук не видишь,
   Рук моих и глаз.
   У тебя светло и просто.
   Не гони меня туда,
   Где под душным сводом моста
   Стынет грязная вода.
   
   1913

II

                   * * *
   
   Цветов и неживых вещей
   Приятен запах в этом доме.
   У грядок груды овощей
   Лежат, пестры, на черноземе.
   
   Еще струится холодок,
   Но с парников снята рогожа.
   Там есть прудок, такой прудок,
   Где тина на парчу похожа.
   
   А мальчик мне сказал, боясь,
   Совсем взволновано и тихо,
   Что там живет большой карась
   И с ним большая карасиха.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Каждый день по-новому тревожен,
   Все сильнее запах спелой ржи.
   Если ты к ногам моим положен,
   Ласковый, лежи.
   
   Иволги кричат в широких кленах,
   Их ничем до ночи не унять.
   Любо мне от глаз твоих зеленых
   Ос веселых отгонять.
   
   На дороге бубенец зазвякал --
   Памятен нам этот легкий звук.
   Я спою тебе, чтоб ты не плакал,
   Песенку о вечере разлук.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Мальчик сказал мне: "Как это больно!"
   И мальчика очень жаль...
   Еще так недавно он был довольным
   И только слыхал про печаль.
   
   А теперь он знает все не хуже
   Мудрых и старых вас.
   Потускнели и, кажется, стали уже
   Зрачки ослепительных глаз.
   
   Я знаю: он с болью своей не сладит,
   С горькой болью первой любви.
   Как беспомощно, жадно и жарко гладит
   Холодные руки мои.
   
   1913. Осень
   
   
                   * * *
   
   Высокие своды костела
   Синей, чем небесная твердь...
   Прости меня, мальчик веселый,
   Что я принесла тебе смерть. --
   
   За розы с площадки круглой,
   За глупые письма твои,
   За то, что, дерзкий и смуглый,
   Мутно бледнел от любви.
   
   Я думала: ты нарочно --
   Как взрослые хочешь быть.
   Я думала томно-порочных
   Нельзя, как невест, любить.
   
   Но все оказалось напрасно.
   Когда пришли холода,
   Следил ты уже бесстрастно
   За мной везде и всегда,
   
   Как будто копил приметы
   Моей нелюбви. Прости!
   Зачем ты принял обеты
   Страдальческого пути?
   
   И смерть к тебе руки простерла...
   Скажи, что было потом?
   Я не знала, как хрупко горло
   Под синим воротником.
   
   Прости меня, мальчик веселый,
   Совенок замученный мой!
   Сегодня мне из костела
   Так трудно уйти домой.
   
   1913. Ноябрь
   
   
                   * * *
                                   М. Лозинскому
   
   Он длится без конца -- янтарный, тяжкий день!
   Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье!
   И снова голосом серебряным олень
   В зверинце говорит о северном сиянье.
   
   И я поверила, что есть прохладный снег
   И синяя купель для тех, кто нищ и болен,
   И санок маленьких такой неверный бег
   Под звоны древние далеких колоколен.
   
   1912
   
   
                   Голос памяти
                                   О. А. Глебовой-Судейкиной
   
   Что ты видишь, тускло на стену смотря,
   В час, когда на небе поздняя заря?
   
   Чайку ли на синей скатерти воды,
   Или флорентийские сады?
   
   Или парк огромный Царского Села,
   Где тебе тревога путь пересекла?
   
   Иль того ты видишь у своих колен,
   Кто для белой смерти твой покинул плен?
   
   Нет, я вижу стену только -- и на ней
   Отсветы небесных гаснущих огней.
   
   1913. Июнь, Слепнево
   
   
                   * * *
   
   Я научилась просто, мудро жить,
   Смотреть на небо и молиться Богу,
   И долго перед вечером бродить,
   Чтоб утомить ненужную тревогу.
   
   Когда шуршат в овраге лопухи
   И никнет гроздь рябины желто-красной,
   Слагаю я веселые стихи
   О жизни тленной, тленной и прекрасной.
   
   Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
   Пушистый кот, мурлыкает умильней,
   И яркий загорается огонь
   На башенке озерной лесопильни.
   
   Лишь изредка прорезывает тишь
   Крик аиста, слетевшего на крышу.--
   И если в дверь мою ты постучишь,
   Мне кажется, я даже не услышу.
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Здесь все то же, то же, что и прежде,
   Здесь напрасным кажется мечтать.
   В доме, у дороги непроезжей,
   Надо рано ставни запирать.
   
   Тихий дом мой пуст и неприветлив,
   Он на лес глядит одним окном.
   В нем кого-то вынули из петли
   И бранили мертвого потом.
   
   Был он грустен или тайно-весел,
   Только смерть -- большое торжество.
   На истертом красном плюше кресел
   Изредка мелькает тень его.
   
   И часы с кукушкой ночи рады,
   Все слышней их четкий разговор.
   В щелочку смотрю я. Конокрады
   Зажигают за холмом костер.
   
   И, пророча близкое ненастье,
   Низко, низко стелется дымок.
   Мне не страшно. Я ношу на счастье
   Темно-синий шелковый шнурок.
   
   1912. Май
   
   
                   Бессонница
   
   Где-то кошки жалобно мяукают,
   Звук шагов я издали ловлю... --
   Хорошо твои слова баюкают:
   Третий месяц я от них не сплю.
   
   Ты опять, опять со мной, бессонница!
   Неподвижный лик твой узнаю.
   Что, красавица, что, беззаконница,
   Разве плохо я тебе пою?
   
   Окна тканью белою завешены,
   Полумрак струится голубой...
   Или дальней вестью мы утешены?
   Отчего мне так легко с тобой?
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Ты знаешь, я томлюсь в неволе,
   О смерти Господа моля.
   Но все мне памятна до боли
   Тверская скудная земля.
   
   Журавль у ветхого колодца,
   Над ним, как кипень, облака,
   В полях скрипучие воротца,
   И запах хлеба, и тоска.
   
   И те неяркие просторы,
   Где даже голос ветра слаб,
   И осуждающие взоры
   Спокойных загорелых баб.
   
   1913. Осень
   
   
                   * * *
   
   Углем наметил на левом боку
   Место, куда стрелять,
   Чтоб выпустить птицу -- мою тоску --
   В пустынную ночь опять.
   
   Милый! Не дрогнет твоя рука,
   И мне недолго терпеть.
   Вылетит птица -- моя тоска,
   Сядет на ветку и станет петь.
   
   Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,
   Раскрывши окно, сказал:
   "Голос знакомый, а слов не пойму", --
   И опустил глаза.
   
   31 января 1914, Петербург

III

                   * * *
   
   Помолись о нищей, о потерянной,
   О моей живой душе,
   Ты, всегда в путях своих уверенный
   Свет узревший в шалаше.
   
   И тебе, печально-благодарная,
   Я за это расскажу потом,
   Как меня томила ночь угарная,
   Как дышало утро льдом.
   
   В этой жизни я немного видела,
   Только пела и ждала.
   Знаю: брата я не ненавидела
   И сестры не предала.
   
   Отчего же бог меня наказывал
   Каждый день и каждый час?
   Или это Ангел мне указывал
   Свет, невидимый для нас...
   
   1912. Май, Флоренция
   
   
                   * * *
   
   Вижу выцветший флаг над таможней
   И над городом желтую муть.
   Вот уж сердце мое осторожней
   Замирает, и больно вздохнуть.
   
   Стать бы снова приморской девчонкой,
   Туфли на босу ногу надеть,
   И закладывать косы коронкой,
   И взволнованным голосом петь.
   
   Все глядеть бы на смуглые главы
   Херсонесского храма с крыльца
   И не знать, что от счастья и славы
   Безнадежно дряхлеют сердца.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Плотно сомкнуты губы сухие.
   Жарко пламя трех тысяч свечей.
   Так лежала княжна Евдокия
   На душистой сапфирной парче.
   
   И, согнувшись, бесслезно молилась
   Ей о слепеньком мальчике мать,
   И кликуша без голоса билась,
   Воздух силясь губами поймать.
   
   А пришедший из южного края
   Черноглазый, горбатый старик,
   Словно к двери небесного рая,
   К потемневшей ступеньке приник.
   
   1913. Осень
   
   
                   * * *
   
   Дал Ты мне молодость трудную.
   Столько печали в пути.
   Как же мне душу скудную
   Богатой Тебе принести?
   Долгую песню, льстивая,
   О славе поет судьба.
   Господи! я нерадивая,
   Твоя скупая раба.
   Ни розою, ни былинкою
   Не буду в садах Отца.
   Я дрожу над каждой соринкою,
   Над каждым словом глупца.
   
   19 декабря 1912
   
   
                   8 ноября 1913
   
   Солнце комнату наполнило
   Пылью жаркой и сквозной.
   Я проснулась и припомнила:
   Милый, нынче праздник твой.
   
   Оттого и оснеженная
   Даль за окнами тепа,
   Оттого и я, бессонная,
   Как причастница спала.
   
   8 ноября 1913
   
   
                   * * *
   
   Ты пришел меня утешить, милый,
   Самый нежный, самый кроткий...
   От подушки приподняться нету силы,
   А на окнах частые решетки.
   
   Мертвой, думал, ты меня застанешь,
   И принес веночек неискусный.
   Как улыбкой сердце больно ранишь,
   Ласковый, насмешливый и грустный.
   
   Что теперь мне смертное томленье!
   Если ты еще со мной побудешь,
   Я у Бога вымолю прощенье
   И тебе, и всем, кого ты любишь.
   
   1913. Май, Петербург
   
   
                   * * *
   
   Умирая, томлюсь о бессмертьи.
   Низко облако пыльной мглы...
   Пусть хоть голые красные черти,
   Пусть хоть чан зловонной смолы.
   
   Приползайте ко мне, лукавьте,
   Угрозы из ветхих книг,
   Только память вы мне оставьте,
   Только память в последний миг.
   
   Чтоб в томительной веренице
   Не чужим показался ты,
   Я готова платить сторицей
   За улыбки и за мечты.
   
   Смертный час, наклонясь, напоит
   Прозрачной сулемой...
   А люди придут, зароют
   Мое тело и голос мой.
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Ты письмо мое, милый, не комкай.
   До конца его, друг, прочти.
   Надоело мне быть незнакомкой,
   Быть чужой на твоем пути.
   
   Не гляди так, не хмурься гневно,
   Я любимая, я твоя.
   Не пастушка, не королевна
   И уже не монашенка я --
   
   В этом сером, будничном платье,
   На стоптанных каблуках...
   Но, как прежде, жгуче объятье,
   Тот же страх в огромных глазах.
   
   Ты письмо мое, милый, не комкай,
   Не плачь о заветной лжи
   И его в твоей бедной котомке
   На самое дно положи.
   
   1912
   
   
                   Исповедь
   
   Умолк простивший мне грехи.
   Лиловый сумрак гасит свечи,
   И темная епитрахиль
   Накрыла голову и плечи.
   
   Не тот ли голос: "Дева! Встань..."
   Удары сердца чаще, чаще...
   Прикосновение сквозь ткань
   Руки, рассеянно крестящей.
   
   1911, Царское Село
   
   
                   * * *
   
   В ремешках пенал и книги были,
   Возвращалась я домой из школы.
   Эти липы, верно, не забыли
   Нашу встречу, мальчик мой веселый.
   
   Только ставши лебедем надменным,
   Изменился серый лебеденок.
   А на жизнь мою лучом нетленным
   Грусть легла, и голос мой незвонок.
   
   1912. Царское Село
   
   
                   * * *
   
   Со дня Купальницы-Аграфены
   Малиновый платок хранит.
   Молчит, а ликует, как
   Царь Давид. В морозной келье белы стены,
   И с ним никто не говорит.
   
   Приду и стану на порог,
   Скажу: "Отдай мне мой платок!"
   
   1913. Осень
   
   
                   * * *
   
   Я с тобой не стану пить вино,
   Оттого что ты мальчишка озорной.
   Знаю я -- у вас заведено
   С кем попало целоваться под луной.
   
         А у нас -- тишь да гладь,
         Божья благодать.
   
         А у нас -- светлых глаз
         Нет приказу поднимать.
   
   1913. Декабрь
   
   
                   * * *
   
   Вечерние часы перед столом,
   Непоправимо белая страница,
   Мимоза пахнет Ниццей и теплом,
   В луче луны летит большая птица.
   
   И, туго косы на ночь заплетя,
   Как будто завтра нужны будут косы,
   В окно гляжу я, больше не грустя,
   На море, на песчаные откосы.
   
   Какую власть имеет человек,
   Который даже нежности не просит...
   Я не могу поднять усталых век,
   Когда мое он имя произносит.
   
   1913

IV

                   * * *
   
   Как вплелась в мои темные косы
   Серебристая нежная прядь --
   Только ты, соловей безголосый,
   Эту муку сумеешь понять.
   
   Чутким ухом далекое слышишь
   И на тонкие ветки ракит,
   Весь нахохлившись, смотришь -- не дышишь,
   Если песня чужая звучит.
   
   А еще так недавно, недавно
   Замирали вокруг тополя,
   И звенела и пела отравно
   Несказанная радость твоя.
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   "Я пришла тебя сменить, сестра,
   У лесного, у высокого костра.
   
   Поседели твои волосы. Глаза
   Замутила, затуманила слеза.
   
   Ты уже не понимаешь пенья птиц,
   Ты ни звезд не замечаешь, ни зарниц.
   
   И давно удары бубна не слышны,
   А я знаю, ты боишься тишины.
   
   Я пришла тебя сменить, сестра,
   У лесного, у высокого костра".
   
   "Ты пришла меня похоронить.
   Где же заступ твой, где лопата?
   
   Только флейта в руках твоих.
   Я не буду тебя винить,
   
   Разве жаль, что давно, когда-то,
   Навсегда мой голос затих.
   
   Мои одежды надень,
   Позабудь о моей тревоге,
   
   Дай ветру кудрями играть.
   Ты пахнешь как пахнет сирень,
   
   А пришла по трудной дороге,
   Чтобы здесь озаренной стать".
   
   И одна ушла, уступая,
   Уступая место другой,
   
   И неверно брела, как слепая,
   Незнакомой узкой тропой.
   
   И все чудилось ей, что пламя
   Близко. Бубен держит рука.
   
   И она как белое знамя,
   И она как свет маяка.
   
   1912
   
                   Стихи о Петербурге
   
                   I
   
   Вновь Исакий в облаченьи
   Из литого серебра...
   Стынет в грозном нетерпеньи.
   Конь Великого Петра.
   
   Ветер душный и суровый
   С черных труб сметает гарь...
   Ах! своей столицей новой
   Недоволен государь.
   
                   II
   
   Сердце бьется ровно, мерно.
   Что мне долгие года!
   Ведь под аркой на Галерной
   Наши тени навсегда.
   
   Сквозь опущенные веки
   Вижу, вижу, ты со мной --
   И в руке твоей навеки
   Неоткрытый веер мой.
   
   Оттого, что стали рядом
   Мы в блаженный миг чудес.
   В миг, когда над Летним садом
   Месяц розовый воскрес --
   
   Мне не надо ожиданий
   У постылого окна
   И томительных свиданий.
   Ах! любовь утолена.
   
   Ты свободен, я свободна,
   Завтра лучше, чем вчера, --
   Над Невою темноводной,
   Под улыбкою холодной
   Императора Петра.
   
   1913
   
   
                   * * *
   
   Меня покинул в новолунье
   Мой друг любимый. Ну, так что ж!
   Шутил: "Канатная плясунья!
   Как ты до мая доживешь?"
   
   Ему ответила, как брату,
   Я, не ревнуя, не ропща,
   Но не заменят мне утрату
   Четыре новые плаща.
   
   Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
   Еще страшнее путь тоски...
   Как мой китайский зонтик красен,
   Натерты мелом башмачки.
   
   Оркестр веселое играет,
   И улыбаются уста,
   Но сердце знает, сердце знает,
   Что ложа пятая пуста!
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Знаю, знаю -- снова лыжи
   Сухо заскрипят.
   В синем небе месяц рыжий,
   Луг так сладостно-покат.
   
   Во дворце горят окошки,
   Тишиной удалены,
   Ни тропинки, ни дорожки,
   Только проруби темны.
   
   Ива, дерево русалок,
   Не мешай мне на пути!
   В снежных ветках черных галок,
   Черных галок приюти.
   
   1913. Октябрь, Царское Село
   
   
                   Венеция
   
   Золотая голубятня у воды,
   Ласковой и млеюще зеленой;
   Заметает ветерок соленый
   Черных лодок узкие следы.
   
   Сколько нежных, странных лиц в толпе.
   В каждой лавке яркие игрушки:
   С книгой лев на вышитой подушке,
   С книгой лев на мраморном столбе.
   
   Как на древнем, выцветшем холсте,
   Стынет небо тускло-голубое,
   Но не тесно в этой тесноте
   И не душно в сырости и зное.
   
   1912
   
   
                   * * *
   
   Протертый коврик под иконой,
   В прохладной комнате темно,
   И густо плющ темно-зеленый
   Завил широкое окно.
   
   От роз струится запах сладкий,
   Трещит лампадка, чуть горя.
   Пестро расписаны укладки
   Рукой любовной кустаря.
   
   И у окна белеют пяльцы...
   Твой профиль тонок и жесток.
   Ты зацелованные пальцы
   Брезгливо прячешь под платок.
   
   А сердцу стало страшно биться,
   Такая в нем теперь тоска...
   И в косах спутанных таится
   Чуть слышный запах табака.
   
   1912
   
   
                   Гость
   
   Все, как раньше: в окна столовой
   Бьется мелкий метельный снег.
   И сама я не стала новой,
   А ко мне приходил человек.
   
   Я спросила: "Чего ты хочешь?"
   Он сказал: "Быть с тобой в аду".
   Я смеялась: "Ах, напророчишь
   Нам обоим, пожалуй, беду".
   
   Но, поднявши руку сухую,
   Он слегка потрогал цветы:
   "Расскажи, как тебя целуют,
   Расскажи, как целуешь ты".
   
   И глаза, глядящие тускло,
   Не сводил с моего кольца.
   Ни один не двинулся мускул
   Просветленно-злого лица.
   
   О, я знаю: его отрада --
   Напряженно и страстно знать,
   Что ему ничего не надо,
   Что мне не в чем ему отказать.
   
   1 января 1914
   
   
                   * * *
                                   Александру Блоку
   
   Я пришла к поэту в гости.
   Ровно полдень. Воскресенье.
   Тихо в комнате просторной,
   А за окнами мороз.
   
   И малиновое солнце
   Над лохматым сизым дымом...
   Как хозяин молчаливый
   Ясно смотрит на меня.
   
   У него глаза такие,
   Что запомнить каждый должен,
   Мне же лучше, осторожной,
   В них и вовсе не глядеть.
   
   Но запомнится беседа,
   Дымный полдень, воскресенье,
   В доме сером и высоком
   У морских ворот Невы.
   
   Январь 1914
   
   
                   Отрывок из поэмы
   
   В то время я гостила на земле
   Мне дали имя при крещенье -- Анна,
   Сладчайшее для губ людских и слуха,
   Так дивно знала я земную радость
   И праздников считала не двенадцать,
   А столько, сколько было дней в году.
   Я, тайному велению покорна,
   Товарища свободного избрав,
   Любила только солнце и деревья.
   И осенью, однажды, иностранку
   Я встретила в лукавый час зари,
   И вместе мы купались в теплом море.
   Ее одежда странной мне казалась,
   Еще страннее -- губы, а слова,
   Как звезды, падали сентябрьской ночью.
   И стройная меня учила плавать,
   Одной рукой поддерживая тело
   Неопытное на тугих волнах.
   И часто, стоя в голубой воде,
   Она со мной неспешно говорила,
   И мне казалось, что вершины леса
   Слегка шумят, или хрустит песок,
   Иль голосом серебряным волынка
   Вдали поет о вечере разлук.
   Но слов ее я помнить не могла
   И часто ночью с болью просыпалась.
   Мне чудился полуоткрытый рот,
   Ее глаза и гладкая прическа.
   Как вестника небесного, молила
   Я девушку печальную тогда:
   "Скажи, скажи, зачем угасла память,
   И, так томительно лаская слух,
   Ты отняла блаженство повторенья..."
   И только раз, когда я виноград
   В плетеную корзину собирала,
   А смуглая сидела на траве,
   Глаза закрыв и распустивши косы,
   И томною была и утомленной
   От запаха тяжелых синих ягод
   И пряного дыханья дикой мяты,
   Она слова чудесные вложила
   В сокровищницу памяти моей.
   И, полную корзинку уронив,
   Припала я к земле сухой и душной,
   Как к милому, когда поет любовь.
   
   1913

------------------------------------------------------------------------

   Первое издание: Четки. Стихи / Анна Ахматова. -- Санкт-Петербург: Гиперборей, 1914. -- 132 с.; 20 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru