Агафи Александр Дмитриевич
Басни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    I. Дубъ и Липки
    II. Смерть и-Добросѣкъ
    III. Женщины и Секретъ
    IV. Котенокъ и Чижъ
    V. Ссора
    VI. Бабочка и Сверчокъ
    VII. Журавль
    VIII. Гора въ родахъ
    IX. Собака
    X. Левъ, Овца, Корова и Коза
    XI. Лисица и Пѣтухъ
    XII. Быкъ и Лягушка.

БАСНИ
Александра Агаѳи

  

C'est lа tout mon talent, je ne sais e'il suffit --
la Fontaine.

          Печатать позволяется,
Казань, Марта 15 дня 1814 года.
Цензоръ, Профессоръ Григорій Городчаниновъ.

АСТРАХАНЬ, 1814.

Печатано въ Типографіи фонъ Вейскгопфена и Лишка.

  

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ,
Господину Дѣйствительному Статскому Совѣтнику,
Астраханскому Гражданскому Губернатору и Кавалеру,
СТЕПАНУ СЕМЕНОВИЧУ
АНДРѢЕВСКОМУ.

  

ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО!

   Желая представить сужденію публики первоначальное произведеніе неопытнаго пера моего, я надѣюсь, что Вы не лишите меня позволенія украсить оное Вашимъ Именемъ, принявъ отъ меня нижайшее посвященіе. Дерзновеніе мое неограниченно, а труды очень маловажны безъ сомнѣнія; при всемъ томъ, однакоже, могу льстить себя надеждою, удостоиться Вашего благосклоннаго воззрѣнія, не по достоинству -- но по цѣли оныхъ.
   Съ глубочайшимъ почтеніемъ и преданностію честь имѣю быть

ВАШЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА
покорнѣйшимъ слугою
АЛЕКСАНДРЪ АГАѲИ.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

   I.          Дубъ и Липки
   II. Смерть и-Добросѣкъ
   III. Женщины и Секретъ
   IV. Котенокъ и Чижъ
   V. Ссора
   VI. Бабочка и Сверчокъ
   VII. Журавль
   VIII. Гора въ родахъ
   IX. Собака
   X. Левъ, Овца, Корова и Коза
   XI. Лисица и Пѣтухъ
   XII. Быкъ и Лягушка
  

БАСНИ.

  
                                 I.
                       ДУБЪ И ЛИПКИ.
  
             Средь рощи липовой, пріятной,
                       Столѣтній дубъ стоялъ;
                       Высокъ -- осанистъ -- статной --
             Онъ вѣтвями своихъ сосѣдей защищалъ
                       Отъ бури, холода и зною;
                       И словомъ -- дубъ собою
                       Отца семейства представлялъ.
             Блестнетъ ли молнія, или ударитъ громъ,
             Слабѣйшихъ липокъ дубъ собою, какъ щитомъ $
                       Отъ ихъ ударовъ заслоняетъ;
             Сожженъ почти ужь весь, ихъ жечь не допускаетъ.
             Но липкамъ не былъ милъ родъ жизни таковой --
                       Таковъ-то разумъ молодой!
             Какъ ми нещасшливы, одна изъ нихъ сказала!
             Со дня рожденія я солнца не видала!
             Не ужель дубъ еще два вѣка будетъ жить,
             Другая начала такъ липка говорить?
             Ужь время бы и намъ теперь пожить на волѣ,
             Потолще сдѣлаться и вырости поболѣ.
             Подъ дубомъ будемъ мы хотя и вѣкъ стоять,
             А выше намъ его себя не увидать.
             Потомъ и прочія подобныя желанья
             Старались изъявлять, одна послѣ другой;
             Просили всѣ боговъ, чтобъ дубу въ наказанье
             Послали оные огонь небесной свой.
                       Среди такого ихъ моленья
             Пріѣхалъ дровосѣкъ изъ ближняго селенья.
             Дубъ нуженъ былъ ему, и онъ къ нему идетъ.
             Уже топоръ взнесенъ -- ударъ замаху въ слѣдъ;
             Ужь началъ мужичекъ отъ всей души трудиться,
             Лишь искры сыплются -- а дубъ не шевелится!
             Крестьянинъ, наконецъ, собравъ остатокъ силъ,
             Кpacy всей рощи той отъ корня отдѣлилъ; --
             Дубъ падаетъ, и что его ни окружало,
             Подъ тяжестью его со трескомъ также пало!..
  
                                           II.
                                 СМЕРТЬ и ДРОВОСѢКЪ.
  
             Отъ горести, отъ время,
                  Да также и отъ дровъ беремя,
             Согбенный дровосѣкъ, тащася кое какъ,
                       Изъ лѣсу выходилъ;
                  Но выбившись изъ силъ, бѣднякъ,
                       Онъ ношу уронилъ,
                  И возропталъ на провидѣнье:
             О смерть! онъ говорилъ, ты бѣднымъ утѣшенье!
                  Прерви мои несносны дни --
                  Уже мнѣ тягостны они.
                  Ты всѣхъ дѣтей меня лишила,
             Надежду отняла -- при старости покой!
             А бѣднаго меня конечно позабыла?
                       Приди, приди скорѣй за мной!
             Я слишкомъ зажился!.... Съ симъ словомъ смерть предстала.
                       За чемъ меня изволилъ звать,
                            Она ему сказала?
                       Чтобъ ношу помогла поднять --
             Старикъ на силу могъ отъ страху ей сказать,
  
             Подобное сему случается и съ нами,
             Когда мы просимъ то, чего не знаемъ сами.
  
                                 III.
                       ЖЕНЩИНЫ и СЕКРЕТЪ.
  
                       Хранить секретъ --
             Для женщинъ ничего труднѣе въ свѣтѣ нѣтъ.
             Одинъ разумной мужъ, чтобъ испытать супругу,
             Умѣетъ ли она при случаѣ молчать,
             И тайну мужнину беречь какъ должно другу,
             Лежавши ночью съ ней, вдругъ сильно сталъ кричать;
             О Боже! болѣнъ я! что сдѣлалось со мною?..."
             Колотье подъ сердцомъ! на всемъ холодной потъ!
             Жена! я снесъ яйцо!-- и! гдѣ оно? ну, вотъ!
             Смотри же, чтобъ никто, опричь меня съ тобою,
                       Объ этомъ не узналъ.
             Не долго получить и курицы названье.
             Супруга всячески клялась хранишь молчанье.
                       По только день насталъ,
             Одѣлась на скоро, пошла къ своей сосѣдкѣ,
             Чтобъ новость ей сказать о странной сей насѣдкѣ.
             Послушай, кумушка, скажу тебѣ я вѣсть,
             Такъ начала она мой мужъ сталъ яйца несть,
             И уже снесъ одно -- такое ли большое!
             Противъ куринаго, по крайней мѣрѣ вдвое.
             Однакожь, милая, прошу не говорить
             Объ этомъ никому; меня мужъ станетъ бишь.
                       Не бойся -- ужь ни слова.
             Какъ худо цѣнишь ты друзей!
                       Я лучше смерть принять готова,
                       Чемъ тайнѣ измѣнить твоей,
                       Въ отвѣтъ сосѣдка ей.
                       Потомъ съ подругой распростилась.
             Одна пошла домой, другая въ путь пустилась,
                       Мѣстахъ чтобъ въ десяти
             Ту новость за секретъ сказать между друзьями.
             Отъ одного яйца дошло ужь до пяти,
             Прибавивъ къ этому, что даже и глазами
                       Своими видѣла она.
             А кумушки ее, все также по секрету,
                       Старались новость эту,
                       Въ свои знаковые дома,
                       Съ прибавкой десяти
                       Скорѣе разнести. *
             Отъ кумушки къ кумѣ, отъ одного къ другому
             Секретъ переходя, пошелъ во весь народъ;
                       А къ вечеру узналъ и тотъ,
             Съ начала изъ чьего та новость вышла дому,
             Что не одно яйцо онъ снесъ, а восемь сотъ.
  
  
                                 IV.
                       КОТЕНОКЪ и ЧИЖЪ.
  
             Котенокъ съ чижикомъ отъ самой колыбели
                       Все вмѣстѣ жили, какъ друзья:
                       Съ одной посуды пили, ѣли,
             И ненавистныхъ словъ: мой, твой -- твоя, моя
                       Въ ихъ не входило разговоры.
             Случалось имъ играть; однакоже до ссоры
                       Имъ не случалось доиграть:
             Чижъ носикомъ клюнетъ, а кошъ, какъ больно стало,
             Легонько лапкою даетъ чижу узнать,
             Что у него почти терпѣнье все пропало.
             Къ такимъ пріятелямъ однажды чижъ другой,
                       Совсѣмъ незнаемой -- лѣсной --
                  Изволилъ прилетѣть въ бесѣду.
             Двѣ шпицы подрались за что то межь собой.
             Какъ! нашихъ обижать, котъ думаетъ, постой!
                       Вотъ я дружка доѣду!
             И въ мигъ на помощь полетѣлъ;
                  Схватилъ врага, и -- съѣлъ
                       Да мясо у чижей
                  Превкусное -- ей ей!
             Мнѣ этаго и въ умъ совсѣмъ не приходило --
             Котъ думаетъ въ себѣ -- Ну, какъ бы то ни было,
             Впередъ я буду знать; а между тѣмъ,,.
                                           Еще поѣмъ.
                       Потомъ онъ съѣлъ другаго,
                                 Не дикаго -- лѣснаго,
                                 Но друга дорогаго.
  
             Какую же мораль я долженъ здѣсь сказать?
             О вы, которымъ власть употреблять законы
             Судьбою вручена для слабыхъ обороны!
             Вамъ смыслъ сей басенки не трудно отгадать.
  
                                     V.
                                 ССОРА.
  
             Въ одинъ изъ лѣтнихъ вечеровъ,
             Окончивъ всѣ труды, оставя всѣ заботы,
             Пафнутьичь съ Сидоромъ выходятъ за вороты.
             На небѣ не было ни мало облаковъ,
             И такъ огромной сводъ, усѣянный звѣздами,
                                 И тихая луна,
             Которая тогда была уже полна,
                       Явились передъ ихъ глазами.
             Послушай, Сидоръ братъ, Пафнутьичь началъ рѣчь,
             Что естьлибъ у меня такое было стадо,
             На небѣ сколько звѣздъ -- мнѣ больше, ей, не надо --
             Маланья бы моя сама не стала печь;
             Ни ткать, ни молотить -- сидѣлабъ склавши руки,
                       Да ѣла пряники отъ скуки.
             Тогда бы сшилъ я ей кумашной сарафанъ....
             И самъ бы передъ ней я не былъ ужь болванъ;
                       Рубаху красну съ голунами,
                       Да шапку съ длинными ушами,
             Не шокмо въ маслену, всегда бы я носилъ;
             Ну, словно такъ, какъ баринъ жилъ!
                       Посмѣлъ бы староста Васюха
                       На барщину меня послать!
             Чуть ротъ разинулъ онъ, тотчасъ и оплеуха
                       Готова возлѣ уха,
                       Да и суда не льзя сыскать!
             Какъ ты, Пафнутьичь, глупъ! впервой я увидалъ,
             Какая головой Сидорка такъ сказалъ.
             Ну, естьлибъ у меня все небо было поле,--
             Ты, умна голова, послушай словъ моихъ;
             Вѣдь не въ твоей бы было волѣ
             Пасти свой скотъ въ лугахъ чужихъ.
             Я сталъ бы каждой день и съ каждой десятины
                       По сотнѣ брать твоей скотины.
                       Ну! что ты скажешь мнѣ теперь?
             А вотъ что я скажу, хоть вѣрь, хотя не вѣрь:
             Ты на видъ взялъ собой, хоть бы куда дѣтина,
                       А по уму -- скотина.
                                 Какъ?....
                       Да такъ;
             Я собралъ бы друзей, знакомыхъ и родныхъ --
             Вѣдь у богатыхъ много ихъ --
             Да и ломись къ тебѣ покуда силы стало.
             А можетъ ли одинъ противу десяти
                       Когда либо на бой итти?
             Такого никогда примѣра побывало.
                       Что -- много взялъ ты братъ?
             Видалъ я не такихъ, каковъ у насъ ты хватъ.
             Тутъ Сидоръ, не стерпѣвъ товарищева смѣха,
             Пафнутьичу какъ разъ вцѣпился въ волоса,
             А сей на оборотъ, и началась потѣха!
             Прости и стадо звѣздъ, прости и небеса!
             И тѣ, которые считалися друзьями,
             Съ увѣчьемъ разошлись въ дома свои врагами.
  
                                 VI.
                       БАБОЧКА и СВЕРЧОKЪ.
  
             Малюточка сверчокъ, сидѣвши подъ травой,
             Увидѣлъ бабочку съ блестящими крылами,
             Которая тогда лѣтала надъ цвѣтами,
                       И думалъ самъ съ собой:
             Природа, наша мать, дѣтей не равно любитъ:
                       Однѣмъ дары свои сугубитъ,
             Другія лишены всѣхъ благостей ея,
                       Каковъ теперь и я --
             Такъ малъ -- сижу одинъ -- меня никто незнаетъ!
             Да какъ же и узнать -- цвѣтъ сѣрой не плѣняетъ!
             Такъ на судьбу ропталъ сей маленькой бѣднякъ,
             Но будущее мы не можемъ знать никакъ!
                       Толпа дѣтей явилась въ полѣ;
             Увидѣвъ бабочку, пустились всѣ бѣжать;
             То шляпой, то платкомъ стараются поймать.
             Ужь бѣдна бабочка лѣтать не въ силахъ болѣ,
                       Но кто себѣ не другъ?
             Кому не хочется пожить на милой волѣ?
             Еще все силится уйти отъ нихъ -- какъ вдругъ,
             Одинъ за крылошко, другой взялъ за другое;
                       Еще примчались двое;
   Одинъ по одному и всѣ явились тамъ.
   Побѣды всякъ хотѣлъ свидѣтелемъ быть самъ.
                       А дѣти въ руки что прибрали,
                       То поминай уже какъ звали
             Сверчокъ, смотря на то, жалѣя о судьбѣ
             Нещастной бабочки, сказалъ такъ самъ себѣ:
             Ахъ! счастливъ тотъ, кто вѣкъ безвѣстно проживаетъ;
             Хотя не славенъ онъ, но бѣдъ всю жизнь не знаетъ!.....
  
                                     VII.
                                 ЖУРАВЛЬ.
  
             Однажды въ доль рѣки, поднявши къ верху шею,
                  Съ обычной важностью своею
                       Журавль изволилъ выступать.
                  Въ то время, надо знать,
             Зефировъ тихое, пріятное дыханье
             Не приводило водъ въ большое колебанье;
             И такъ кристаллъ рѣки, при ясности небесъ,
                       Являлъ премножество чудесъ;
             Тамъ съ щукою сазанъ межь тростника играетъ;
             Тутъ линь изъ подо мха со дна рѣки всплываетъ;
             Здѣсь окунь, бершь, судакъ -- отдѣльно отъ другихъ,
                       Какъ рыбы чистоплодны --
                       Не возмущая токи водны,
                       Гуляютъ плавно въ нихъ.
             Журавль все видѣлъ то, и могъ бы безъ сомнѣнья
             Любую на обѣдъ себѣ изъ рыбъ поймать,
                       Но онъ имѣлъ обыкновенье
             Въ извѣстные часы обѣдъ свой отправлять.
             Чрезъ нѣсколько минутъ насталъ и часъ обѣда;
             А съ нимъ почувствовалъ журавль и аппетитъ --
             По ближѣ къ берегу туда сюда глядитъ,
                       Но прежнихъ рыбъ ни слѣда!
                       Явилась стая карасей.
             Вотъ пища славная для насъ -- для журавлей!
                       Вѣдь я еще не умираю
             Голодной смертію; такъ лучше подождать,
                       Чѣмъ этой дрянью носъ марать --
             Журавль изволилъ такъ съ собою разсуждать.
             Изчезли караси, другую видитъ стаю --
                       Какихъ же рыбъ? мольковъ! ...
             Чтобъ я сталъ ѣсть мольковъ? я? О, избави Боже!
                       На что это похоже?
             Да знаютъ ли кто я таковъ?
                  Журавль! да и большой породы;
                  Которой въ вѣденьи своемъ
                  Всѣ здѣшнія имѣетъ воды;
                  Которой господинъ во всемъ,
                  Что въ нихъ ни есть съѣстнаго,--
                  И долженъ ѣсть молька дряннаго
             Спасибо! Но журавль покуда говорилъ,
                  И этотъ рой уплылъ.
             А голодъ, между тѣмъ, часъ отъ часу сильнѣе
             Тревожилъ журавля: -- ужь стало все милѣе,
             Пріятнѣе ему, чѣмъ прежде пренебрегъ --
                       Чего терпѣть не могъ:
             Желалъ бы караська -- ихъ болѣе не стало,
             Хоть бы мольковъ поѣсть -- и ихъ какъ не бывало!
             Пришлось улиткою ему довольнымъ быть,
                       Чѣмъ голодомъ себя морить.
  
                                 VIII.
                       ГОРА въ РОДАХЪ.
  
             Гора, въ мучительныхъ родахъ
             Кричитъ и вопитъ, такъ что страхъ!
             Всѣ любопытные стекаются толпами,
             Въ надеждѣ, что она недаромъ такъ кричитъ,
                       И вѣрно городъ ужь родитъ,
             Которой будетъ царь надъ всѣми городами:
             Стократъ пространнѣе, чѣмъ Лондонъ иль Парижъ.
                       Она родила мышь
             Не то ли самое писатель есть надутый,
             Которой говоритъ: Пою войну Боговъ
             Противу дерзостныхъ Титановыхъ сыновъ;
             Всемощну Зевса власть и рокъ Гигантовъ лютый!
             Начало хорошо; чтожь далѣе сего?
             Наборъ надутыхъ словъ и больше ничего.
  
                                 IX.
             СОБАКА СЪ КУСКОМЪ ВО РТУ.
  
             Съ мосломъ во рту переправлялась
             Собака чрезъ рѣку, какъ можно поскорѣй;
                       Она весьма боялась,
             Чтобъ лакомой кусокъ не отнялъ кто у ней.
                  И вдругъ -- какое удивленье!
             Увидѣла въ рѣкѣ, прозрачнѣйшей стекла,
             Что ей подобная другой кусокъ несла.
             Чужое насъ всегда приводитъ въ восхищенье --
             Чужой кусокъ для ней быль лучше нежель свой.
                  И такъ, за чѣмъ же дѣло стало?
                       Не думая ни мало,
             Огрызлась, рявкнула и кинулась на бой.
                                 Но чтожь?
                  Въ то время какъ она другой кусокъ ловила,
                  Чужаго не доставъ, свой вѣрной упустила.
             Завистливой! какъ ты съ собакой этой схожъ!
  
                                 X.
             ЛЕВЪ, ОВЦА, КОРОВА и КОЗА.
  
             Пословица права: съ богатымъ не водися;
                       А съ сильнымъ не борися.
             Корова, левъ, овца съ козой
             Условились между собой,
             Чтобъ вмѣстѣ четверымъ на ловлѣ находиться,
                       И послѣ по ровну дѣлиться.
             Насталъ охоты день -- готовятся на бой,
                       Левъ отдалъ повелѣнье:
             "Поставленъ каждой гдѣ, тамъ безотлучно стой?
                       Овца, и тихое творенье,
                       Вдурилась -- пыль столбомъ!
             Манежно прыгаетъ и выправляетъ ноги;
                       Коза готовитъ къ битвѣ роги,
             И въ ожиданіи корова бьетъ хвостомъ.
             Кто другомъ льву слыветъ, тотъ будетъ безъ наклада.
             За всѣ труды олень имъ былъ награда.
                       Дѣлить!.....
             Кричитъ овца, глазами мѣря долю;
             Съ согласьяжь общаго оставлено на волю
                       Льва раздѣлъ чинить.
             Левъ лапу протянулъ, и кохти серповидны
             Лишь только выпустилъ, то и готовъ раздѣлъ.
                       Чтобъ были безобидны,
             Чтобъ всякой по трудамъ законну часть имѣлъ,
             Смотрите, онъ сказалъ, тряся хвостомъ и гривой,
             Я тотчасъ учиню раздѣлъ вамъ справедливой!
             "Вотъ эта часть моя по силѣ договора;
             "Я силенъ -- потому надѣюся безъ спора
             "Отъ васъ другую получить;
             "За храбрость третью мнѣ должны вы уступить.;
             "А за четвертую кто примется изъ васъ.
             "Тотъ съ жизнію на вѣкъ простится въ сей же часъ!......
  
                                 XI.
                       ЛИСИЦА и ПѢТУХЪ.
  
             На вѣткѣ дерева сидѣлъ, какъ часовой,
             Пѣтухъ -- хотя не молодой,
             По бойкой -- смѣтливой -- половомъ; хватъ собой.
             Лиса же, подошедъ, такъ говорить съ нимъ стала:
                       Я все тебя, мой другъ, искала,
                       Что бы о мирѣ предложить,
             Все ссора да вражда -- когда жь намъ дружно жить?
                       Къ тому же годъ отъ году
                       Мы оба старимся съ тобой;
             А старикамъ грѣшно жить въ ссорѣ межь собой.....
             Сойди -- обнимемся, да и чертей всѣхъ въ воду.....
             Ахъ. кумушка моя, пѣтухъ лисѣ въ отвѣтъ,
             Мнѣ въ свѣтѣ ничего пріятнѣй мира нѣтъ;
             Тѣмъ болѣе, что онъ цѣль общаго желанья.
             Я очень радъ тому -- Вонъ пара и борзыхъ.
             Какъ къ стати -- подождемъ еще немного ихъ --
             Мы всѣ обнимемся ... прости же, до свиданья!
             Въ другой разъ ... а теперь ...
             Еще мнѣ дѣльцо есть, повѣрь --
             Сквозь зубы проворчавъ, да и давай Богъ ноги,
                       Лисица отъ него съ дороги,
             Чрезъ хворостъ и чрезъ пни пустилася бѣжать!
                       Пѣтухъ, раздѣлавшись съ бѣдою,
                            Въ слѣдъ глядя за лисою,
                       Надъ трусостью ее не могъ не хохотать.
  
                                 XII.
                       БЫКЪ и ЛЯГУШКА.
  
             Лягушка, увидавъ огромнаго быка,
             Хотѣла также быть толста и велика.
             И такъ, чтобъ съ нимъ во всемъ сравняться,
             Старалася она, какъ можно надуваться.
                       Послушайка, мой свѣтъ!
             Кричала такъ она подружкѣ,
             Одноболотной съ ней лягушкѣ,
             Похожа ли теперь я на быка, иль нѣтъ?
             Никакъ -- ну, вотъ теперь?-- ни мало.
             Фу пропасть! ну еще? еще все ничего.
                       Во что бы то ни стало,
             Я буду походить я очень на него!
             Такъ думала она, и снова надуваться
             Въ досадѣ принялась, сколь было можно ей
             Однакожь лопнула, но не могла сравняться
             Съ быкомъ величиной своей.
  
             Признаться надобно -- мы всѣ съ лягушкой схожи;
             Дворяне жищь хотятъ, какъ знатные вельможи;
             Купцы стараются другъ другу подражать;
             Мѣщане чтутъ за стыдъ, чтобъ отъ купцовъ отстать.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru